Джонатан Шепард - Начало Руси. 750–1200

Обычно военные силы князя носят название дружины. Это был гибкий термин, обозначавший различные виды войск разного состава. [376] Ледяева С. Д . Очерки по исторической лексикологии русского языка. Кишинев, 1980. С. 14–18. Термин относился не только к княжескому эскорту. Ср. «дружина Ратиборя» (ПВЛ. Т. 1. С. 148. Год 1095/6603). Ядро дружины, постоянная личная свита князя (иногда именуемая «малой дружиной»), могла насчитывать от пары дюжин до пары сотен воинов, в зависимости от богатства и положения князя. Этого числа хватало для повседневной охраны князя, обеспечения порядка и управления, [377] Об эволюции дружины см.: Halbach U. Der russische Furstenhof vor dem 16. Jahrhundert: Eine vergleichende Untersuchung zur politischen Lexikologie und Verfassungsgeschichte der alten Rus'. Stuttgart, 1985. S. 94–113. (Quellen und Studien zur Geschichte des dstlichen Europa. Bd 23); Горский А. А . Древнерусская дружина. M., 1989. но при раздробленности земель этой «малой дружины» отдельного князя было недостаточно для серьезных боевых действий. Когда дружина Владимира покинула Бориса, он остался с одной личной свитой и явился легкой добычей для убийц. Глеб выехал из Мурома с «малой дружиной», так как не подозревал никакой опасности. [378] ПВЛ. Т. 1. С. 92. В конце того же столетия, в 1094 г., Владимир Мономах, внук Ярослава, отступал из Чернигова в Переяславль в сопровождении меньше сотни воинов. В 1097 г. князь Давыд Игоревич скитался по западным землям также примерно с сотней воинов. [379] Там же. С. 179. В 1093 г. новый киевский князь, по идее — самый могущественный во всех землях, хвастался, что может выставить 700 отроков, в число которых, вероятно, входили и его люди из прежнего удела в Турове. [380] Там же. С. 143. Приведенные цифры типичны для данного времени. Они сопоставимы со сведениями, относящимися к англо-норманскому периоду истории Англии. [381] См., например: Prestwick J. О . The Military Household of the Norman Kings // Anglo-Norman Warfare / Ed. M. Strickland. Woodbridge, 1992. P. 100–105.

На протяжении всего домонгольского периода в большинстве конфликтов между князьями (а таких конфликтов было очень много) действовали сравнительно небольшие группы воинов, скорее, вооруженные отряды, которые ни в коей мере не обладали ни численностью, ни сложной системой тылового обеспечения, которые связываются с понятием «армия». Учитывая огромные пространства земель русов, мы поймем, что князь со своим личным отрядом должен был отличаться высокой мобильностью. Владимир Мономах, в начале XII в. описавший свою жизнь, вспоминает, что совершил на своем веку немало походов: «А всех путий 80 и 3 великих, а прока не испомню менших». [382] ПВЛ. T. 1. С. 162. В большинстве этих «путий» он выступал в качестве некоего бродячего пристава-исполнителя: собирал дань, защищал обиженных родичей и усмирял родичей-обидчиков. Личная охрана князя была слишком большой ценностью, чтобы подвергать ее опасности в настоящих сражениях. Династические распри часто приводили к вооруженному противостоянию, однако серьезные битвы происходили довольно редко. Сойдясь, соперники на глаз оценивали силы друг друга, и слабейший отступал. Гораздо больше споров разрешалось при помощи демонстрации силы, чем путем ее применения. Таким образом, боевой дух оставался на высоте, но кровопролитие ограничивалось. Примерно до середины XI в. в летописях появляются рассказы о поединках; возможно, эти сведения восходят отчасти к героическим преданиям, но, возможно, отражают и реальную практику. Единоборство позволяло убедительным образом определить исход битвы без самой битвы, с оружием в руках разрешить спор при минимальных потерях. [383] О повсеместном распространении обычая избегать битвы см., например: Bradbury J . Battles in England and Normandy, 1066–1154 // Anglo-Norman Warfare. P. 183–184; Ibn Rusta . Kitab al-A'lak al-nafisa [Книга драгоценных камней] / Ed. T. Lewicki // Zrodla arabskie do dziejow slowiariszczyzny. Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdansk, 1977. T. II. 2. P. 40–41; tr. Ibn Rustah . Les autours precieux / Tr. de G. Wiet. Le Caire, 1955. P. 164 — здесь говорится о единоборствах, практиковавшихся среди русов в период около 900 г. Дальнейшие сведения о единоборстве и судебных поединках у восточных славян см.: Brang Р . Der Zweikampf im russischen Leben und in der russischen Literatur // Zeitschrift fOr slavische Philologie. 1961. Bd 39. S. 315–324.

После победы при Листвене в 1024 г. Мстислав, по сообщению летописи, произнес такие слова: «Кто сему не радъ? Се лежитъ сѣверянинъ [союзники Мстислава], а се варягъ [союзники Ярослава], а дружина своя цѣла». [384] ПВЛ. Т. 1. С. 100. Забота о дружине была одним из высочайших достоинств, восхваляемых в летописях. Владимир «любя дружину, и с ними думая о строи земленѣм, и о ратехъ». Князь угощал своих людей и даже велел выковать для них серебряные ложки. [385] Там же. С. 86. Такой хвалебный тон в рассказах о дружине неудивителен, если вспомнить, что кое-кто из дружинников был в числе информаторов летописца. [386] О возможном происхождении некоторых из этих историй см.: Stender-Petersen Ad . Die Varagersage als Quelle der altrussischen Chronik. Aarhus, 1934; Лихачев Д. С. Повесть временных лет: Историко-литературный очерк // ПВЛ. Т. 2. С. 14–36; Рыбаков Б. А. Древняя Русь: Сказания, былины, летописи. М., 1963. С. 336–345.

Участие «малой дружины» в каких-либо вооруженных столкновениях, кроме небольших стычек, было не только нежелательно, но, как правило, и неэффективно. В бою их можно было одолеть численно превосходящими силами, для штурма укреплений им не хватало специального снаряжения. Осадных машин у русов не было. Стоило горожанам «затвориться в городе», засесть за земляным валом, увенчанным деревянным палисадом, как обычная дружина оказывалась практически бессильна.

При необходимости набрать войско покрупнее князь, в первую очередь, прибегал к местным ресурсам — к жителям своего «города» или «городов». Горожане предстают в источниках как отдельная группа, на верность которой, или на готовность сражаться, очередной претендент в князья не мог безоговорочно рассчитывать. После смерти Владимира Святополк первым делом заключил соглашение с киевлянами «и нача даяти имъ имѣнье. Они же приимаху, и не бѣ сердце ихъ с нимь, яко братья ихъ бѣша с Борисомъ». [387] ПВЛ. Т. 1. С. 90. Иными словами, Святополк подкупом добился того, что они согласились принять его в качестве князя, но это не обеспечило ему ни активной поддержки, ни верности с их стороны. Напротив, когда Мстислав в 1024 г. пошел на Киев, то «не прияша его кыяне», так что князю пришлось уйти ни с чем. [388] Там же. С. 99. В источниках постоянно подразумевается, что князь правит с согласия горожан, но согласие — это еще не преданность. В летописи сказано, что «сердце» киевлян было не со Святополком. Эти слова являются не просто описанием чувств жителей Киева, а формулой, применявшейся для выражения личной преданности дружинников князю. Например, в повествовании о событиях 980 г. приводятся слова, с которыми Блуд присягает на верность Владимиру: «Азъ буду тобѣ в сердце и въ приязньство». Сам Святополк спрашивает жителей Вышгорода: «Прилете ли ми всѣмъ сердцемь?» [389] Там же. С. 54, 90. Ср. ту же формулу, примененную в междукняжеском соглашении в Любече в 1097 г.: ПВЛ. Т. 1. С. 170. Во времена междуцарствий горожане прежде всего хранили верность друг другу, т. е. соблюдали общие интересы. Они вели переговоры с князьями, прежде чем решить, кого им «приять» и с кем будет их «сердце», против кого они не станут бунтовать, кому готовы помогать в случае вооруженного столкновения. Именно в этом, в возможности привлечь горожан в войско, заключалось еще одно основание законности княжеской власти, может быть — самое весомое, при отсутствии единых представлений о наследственных или моральных на нее правах.