Джонатан Шепард - Начало Руси. 750–1200

Эта теория заговора высказывалась в некольких вариантах, причем не все они согласуются друг с другом. [359] См., в особенности: Ильин Н. Н . Летописная статья 6523 года и ее источники. М., 1957; Филист Г. М . История «преступлений» Святополка Окаянного. Минск, 1990; Хорошев А. С. Политическая история русской канонизации (XI–XVI вв.). М., 1986. С. 13–36. См. также: Головко А. Б . Древняя Русь и Польша в политических взаимоотношениях X — первой трети XIII вв. Киев, 1988. С. 23–26. Она может казаться привлекательной, кое в чем правдоподобной, но она неубедительна. Слишком большое доверие оказывают ее сторонники источникам, основанным на сведениях косвенного характера, написанным вдали от места событий. Если главные источники местного происхождения составлялись с целью обелить репутацию Ярослава, то в таком случае он представлен в удивительно неблагоприятном свете: он проявляет нерешительность, плохие способности в стратегии, иногда даже трусость, допускает ряд крупных политических просчетов. Тем не менее, за этими, пожалуй, излишне рьяными пересмотрами и развенчаниями кроется ценное и важное зерно. Существующие местные источники действительно отражают вполне определенные скрытые, да и не слишком скрытые, интересы. Их авторы не только пытались составить повествование о событиях, о которых даже их современники могли многого не знать или не помнить, но и старались навязать читателю свое толкование этих событий. Их субъективные оценки имели определенную цель, несли ряд функций. Одной из этих функций было объяснение и оправдание задним числом (а следовательно, весьма субъективное) как конкретного случая престолонаследия, так и более широких этических норм, присущих киевской династии (т. е. критериев ее политики). Авторские оценки говорят как о правах, так и о правоте, как о законности, так и о нравственности. За вопросом о том, кто с кем и как поступил, стоит проблема понимания и восприятия подобных разногласий в начале XI в.: кто же все-таки был законным наследником Владимира? Какие представления о политическом устройстве были разрушены или укреплены событиями 1015–1036 гг.?

Поздним летописцам князь Владимир известен как обладатель многочисленных жен и целого сонмища наложниц. Он якобы держал триста наложниц в Вышгороде, триста в Белгороде и двести в Берестове. [360] ПВЛ. Т. 1. С. 57. Молва о его сексуальной безудержности порождена отчасти благочестивым желанием преувеличить страшные языческие пороки князя, чтобы тем удивительнее казалось чудо обращения этого грешника в христианство. Однако названные склонности Владимира подчеркивали как его хулители при жизни, так и панегиристы после смерти, а слухи о его удали ходили и в чужих землях. Титмар называет его «fornicator immensus et crudelis» — «ужасным и жестоким прелюбодеем». [361] Thietmar VII. 72 // Holtzmann. Die Chronik. S. 486. Сколько всего у него было детей, не известно. В местных источников приводятся имена дюжины сыновей, рожденных не менее чем от пяти матерей, причем порядок их старшинства точно не установлен. [362] ПВЛ. T. 1. С. 56–57, 83; см. табл. I. Титмар упоминает также о девяти дочерях, [363] Thietmar VIII. 32 // Holtzmann. Die Chronik. S. 530. хотя в местных источниках названа лишь одна — Предслава. [364] ПВЛ. T. 1. С. 95; две безымянные дочери упомянуты там же, с. 56. О дочерях см.: Назаренко А. В . Немецкие латиноязычные источники IX–XI вв. С. 196–197. Остается неясным, был ли Владимир и вправду первым в роду отцом столь многочисленного потомства, или просто деяния и имена его отпрысков впервые зафиксированы в источниках с такой подробностью.

Попытки источников определить относительный статус детей Владимира им явно не удаются. Например, в «Сказании» говорится, что Святополк на самом деле вообще не был сыном Владимира. Его мать была «греческой», т. е. византийской монахиней, обесчещенной братом Владимира Ярополком, а потом, когда она была уже беременна, ею овладел и Владимир, убивший Ярополка: «и бысть отъ дъвою отцю и брату сущю, тѣмь же и не любляаше его Володимиръ, акы не отъ себе ему сущю». [365] Успенский сборник. Стб. 8в.28–30; Hollingsworth . The Hagiography. Р. 98. О ссоре Владимира с Ярополком см. вышe. «Повесть временных лет» приводит сходную историю, не исключая, впрочем, возможности того, что черница-«грекиня» понесла не от Ярополка, а от Владимира. Это значило бы, что Святополк хотя и незаконнорожденный, но все же сын Владимира. [366] ПВЛ. Т. 1. С. 55–56. Данная история вполне могла быть сфабрикована в одной или в обеих ее версиях. Так или иначе, даже если обвинение в насилии над беременной (или нет) монахиней было справедливо, это обстоятельство никак не отразилось на статусе Святополка относительно других детей Владимира как до, так и после 1015 г. Его имя стоит во всех списках сыновей князя. Как и другие братья, Святополк получил город в княжение. Ни в одном источнике в уста действующих лиц не вложены уничижительные речи о его происхождении, а Титмар, писавший со слов очевидца событий, безусловно относится к нему так же, как ко всем остальным братьям. Сорок лет спустя умирающий Ярослав, обращаясь к сыновьям с напутственным словом, которое считается его завещанием, особо подчеркнул, что они «братья единого отца и матере», [367] Там же. С. 108. но тот факт, что дети Владимира родились от многих матерей, похоже, никак не сказался на их положении ни при жизни Владимира, ни в течение одного-двух десятилетий после его смерти. И хотя различие между женами и наложницами, кажется, существовало, тем не менее, законная династическая преемственность во времена Владимира не зависела от присущих семье христиан представлений о законности детей. Даже в самом конце XI в. то обстоятельство, что княжеский сын родился «от наложницѣ», хотя и обращало на себя внимание, но не влекло за собой ограничения в правах. [368] Там же. С. 179 — о Мстиславе, сыне Святополка Изяславича. Кстати, ни об одном из известных нам отпрысков Владимира источники не сообщают, чтобы он родился в единственном христианском браке этого князя. [369] Попытка «узаконить» Бориса содержится в работе: Рорре А . Der Kampf um die Kiever Thronfolge nach dem 15. Juni 1015 // Forschungen zur osteuropаischen Geschichte. 1995. Bd 50. S. 275–296.

Вторым и более привычным критерием законности престолонаследия в местных источниках выступает хронологическое старшинство, при котором предпочтение отдается старшему из братьев. Впрочем, и здесь заметны натяжки, говорящие о том, что этот критерий был введен позднее, чтобы удовлетворить требованиям, появившимся ближе к концу столетия, причем сделано это было довольно неуклюже. Сыновей Владимира перечисляют тремя разными способами: просто по именам, по рождению от разных матерей, по городам, полученным в уделы. [370] ПВЛ. T. 1. C. 56–57 (см. табл. I), 83 (см. табл. I). В результате возникают несообразности. Например, вот список сыновей Владимира от Рогнеды, дочери Рогволода: Изяслав, Мстислав, Ярослав, Всеволод. Но и в простом перечислении имен, и в списке по уделам Мстислав идет после Всеволода. В списке по именам Ярослав поставлен впереди Святополка, а в списке по уделам — наоборот. Наверное, сами летописцы не располагали точной информацией. Это, в свою очередь, позволяет считать, что в 1015 г. старшинство сыновей Владимира не играло решающей роли в представлениях о законности престолонаследия.