Джонатан Шепард - Начало Руси. 750–1200

Подобно Владимиру, Ярослав был князем с севера, который, придя к власти в Киеве, усвоил южный стиль. Культурные образцы, которым он подражал, были византийскими. В очень широком смысле это справедливо буквально для всей «высокой» культуры домонгольской Руси. Остановив свой выбор на византийском христианстве, Владимир воспринял не столько конкретную богословскую систему или набор доктрин (восточное и западное христианство еще не дожили до официального раскола), сколько вполне определенный культурный фильтр, проходя сквозь который, внутреннее религиозное чувство (что бы оно собой ни представляло) получало конкретную внешнюю форму выражения, Слово обретало плоть. Сказанное проявляется в том значении, которое придают местные предания о крещении Владимира нравственной и эстетической стороне этого события, наряду с его богословским и политическим значением. Культурная лексика новой веры — относящаяся к строительству, молитве, живописи или письму — была восточнохристианской, т. е. прямо или косвенно происходила из Византии. Византия была источником, мерой, прототипом христианской цивилизации, византийское происхождение любого явления служило гарантией его подлинности и авторитетности. В этом общем смысле христианская культура русов, как и других народов, избравших ту же конфессиональную стезю, формировалась по византийскому примеру, как подобие — икона византийского прототипа. [428] См., в первую очередь: Obolensky D. The Byzantine Commonwealth: Eastern Europe, 500–1453. London, 1971. P. 272–370.

Образцом и главным источником вдохновения для большинства градостроительных замыслов Ярослава, вполне определенно, служил Константинополь — имперская столица, Царьград. Главным приемом, к которому прибегал Ярослав ради повышения престижа Киева и своего собственного как его владыки, было создание в городе центров, служивших видимыми и осязаемыми напоминаниями о византийской столице. Соответственно, приглашались специалисты, способные воплотить такого рода идеи. В этом князь шел по стопам своего отца и своего брата Мстислава с его черниговским проектом, но замысел Ярослава был шире, и его осуществление требовало свежих решений.

Владимир бросил все силы и средства на свой дворцовый комплекс. Над его цитаделью возвышалась церковь Богородицы, прилепившаяся рядом с княжеской резиденцией на северной стороне Старокиевского холма. Таким образом, у князя и его приближенных имелся собственный великолепный каменный храм, а остальные горожане обходились деревянными церквями, которые не были защищены никакими стенами. Ярослав преобразил городской ландшафт. Он дал Киеву новое сердце — и в топографическом, и в духовном смысле. Ядром нового Киева стал новый храм Св. Софии Премудрости Божией, который возводили и отделывали с 1037 по 1047/1048 г. [429] Poppe A . The Building of the Church of St. Sophia in Kiev. P. 26–50. Храм Св. Софии располагался в удалении от княжеской резиденции, по дороге, ведущей на юг, к Золотым воротам. Это был храм митрополита, главы киевской христианской иерархии, так же как София Константинопольская была храмом патриарха, главы византийской церковной иерархии. Поскольку Св. София была самым громадным и великолепным храмом в Константинополе, Ярослав сделал свою Св. Софию самой большой и великолепной церковью Киева, заменив ею старую деревянную одноименную церковь в старом городе. Сосредоточив свое попечение не на придворной церкви, а на митрополичьем храме (рядом с которым возвели новую резиденцию митрополита), перенеся центр церковного великолепия с княжеского двора в расширенный город, Ярослав поставил символический центр новой веры в центр городской общины. Он хотел, чтобы у него был настоящий христианский город, а не только христианская цитадель. Чтобы подчеркнуть эту мысль и внушить ее всем, кто прибывал в Киев, Ярослав велел построить над Золотыми воротами Благовещенскую церковь.

Резиденция князя осталась на старом месте, но авторитет его вышел за ее пределы, сопутствуя триумфальному шествию христианской церкви, и проявлялся теперь скорее в знаках и символах, чем в непосредственном присутствии князя. Прямо к югу от Св. Софии Ярослав возвел церковь Св. Георгия, а немного к западу — церковь Св. Ирины (названные так в подражание константинопольским храмам, основанным императорами, а также чтобы увековечить христианские имена Ярослава и его жены). Посетитель храма Св. Софии мог видеть помещенный на фризе, тянувшемся над колоннадой и с трех сторон окружавшем центральный неф, крупный и бросающийся в глаза «портрет дарителя», изображающий князя Ярослава с семьей как благочестивого правителя и покровителя церкви. Этот фриз проходил прямо под галереей, где, как предполагают, обычно стояла княжеская семья, так что современники могли видеть сразу и образ, и его прототип.

Напоминания о Константинополе были повсюду, а не только в названии храма. Киевская Св. София была в плане крестом в квадрате, т. е. в сущности, это был куб с центральным куполом, опирающимся на четыре столба, с полукруглыми выступами на восточной стене, образующими апсиды. Крест в квадрате (или крест под куполом) — один из нескольких типов византийских церквей, стал стандартом для каменных храмов домонгольской Руси («крестово-купольная» конструкция). Но София. Киевская строилась и для того, чтобы производить впечатление, а сделать церковь величественнее других стремились за счет увеличения ее площади и высоты. Прибавив столбов, в центральном кубе устроили пять нефов и пять апсид, вместо обычных трех. На уровне второго этажа тянулась внутренняя галерея, окружая помещение храма с трех сторон (кроме восточной, алтарной). Попасть на галерею можно было через лестничные башни на северо-западном и юго-западном углах здания. На крыше вздымалось тринадцать куполов. Размеры основания храма составляли 29,3 × 29.3 м, а высота, до вершины центрального купола — 28,8 м. Чтобы еще увеличить масштабы здания, с южной, западной и северной стороны к нему примыкала двухэтажная галерея, отчего общая ширина храма доходила до 56.4 м, а общая длина с запада на восток, вместе с апсидами — до 41,7 м. в Это было не так уж много по сравнению с многими западноевропейскими соборами, и все тринадцать куполов Софии Киевской можно было накрыть обширным центральным куполом ее константинопольской тезки. Однако по местным масштабам это было очень крупное здание. Оно является самым большим из сохранившихся византийских церквей, восходящих к XI в. Ничего сходного со Св. Софией по величине не было прежде на земле русов, да и после еще 500 лет здесь не строили ничего подобного. [430] О здании в делом как о едином замысле см.: Асеев Ю. С., Тоцкая И. Ф., Штендер Г. М. Новое о композиционном замысле Софийского собора в Киеве // Древнерусское искусство: Художественная культура X— первой половины XIII в. / Под ред. А. И. Комеча, О. И. Подобедовой. М., 1988. С. 13–27; Комеч А. И . Древнерусское зодчество конца X — начала XII в.: Византийское наследие и становление самостоятельной традиции. М., 1987. С. 178–232; Рорре А . The Building of the Church of St. Sophia in Kiev. P. 43–44. Даже в Константинополе такое сооружение обратило бы на себя внимание, а на высоком днепровском берегу оно, наверное, являло собой удивительную и внушительную картину.