Лев Заборовский - Россия, Речь Посполитая и Швеция в середине XVII в.

Во-первых, стремление к соглашению с Речью Посполитой, но при двух условиях — скорых переговорах и значительных ее уступках. В последние входил по меньшей мере отказ от претензий на шведскую корону и шведскую Лифляндию без всяких компенсаций, а с конца 1654 г. — и передача Западной Пруссии как эквивалента за военные расходы (может быть, на оговоренный срок). Требование о Западной Пруссии по сути дела исключало возможную договоренность, так как варшавский двор не мог его принять. Но стокгольмское правительство думало иначе, исходя из своей оценки положения Речи Посполитой как катастрофического, а также надеясь, надо полагать, на про-шведские силы в королевской Пруссии. Во-вторых, антирусские планы, включая возможность союза между Швецией и Польско-Литовским государством. Они могли стать реальностью при чрезмерных, с точки зрения шведских феодалов, приобретениях русских в Речи Посполитой и при любых их попытках прорваться к балтийским берегам, не только в польско-литовские пределы, но и в Курляндию и Восточную Пруссию. В-третьих, нацеленные против Речи Посполитой расчеты, предусматривавшие прямую интервенцию для захвата польско-литовских земель, прежде всего находившихся, как полагал Карл X, под угрозой вторжения царских армий. В данном варианте существенное значение приобретали сепаратные контакты с отдельными деятелями, городами, воеводствами, даже частями Речи Посполитой.

Соглашение между стокгольмским и варшавским дворами было еще возможно и в первые месяцы после коронации Карла X, так как шведские феодалы более всего опасались значительного усиления России за счет Речи Посполитой. К тому же внешнеполитическое положение Швеции в западном секторе тогда еще не вполне нормализовалось. Появление в Стокгольме полномочного посла Польско-Литовского государства с согласием принять два первых из отмеченных выше шведских условий урегулирования даже в конце 1654 — начале 1655 г. могло еще, может быть, отсрочить войну. В частности, это укрепило бы позиции противников войны с Речью Посполитой, действовавших в риксроде и риксдаге. Но правительство Яна Казимира упустило эту благоприятную возможность улучшить международное положение страны — по тем же причинам, которые отмечены выше. Такой курс дипломатии Речи Посполитой был крупной ошибкой имевшей тяжелые последствия для государства.

Господствующий класс Речи Посполитой не имел единого подхода к проблеме взаимоотношений со Швецией. Более того, с течением времени расхождения по этому пункту между различными группировками не сглаживались а усиливались. Особую значимость придавали в 1654–1655 гг. «шведскому вопросу» политики Великого княжества Литовского, исходившие из невозможности одновременной борьбы с Россией и Швецией. Для предотвращения конфликта с последней неправительственные группы правящей элиты Речи Посполитой предлагали первоначально интенсифицировать двусторонние переговоры пойти на уступки в вопросах титулатуры и претензий польской королевской семьи, мало затрагивавших реальные интересы Польско-Литовского государства. Приблизительно с конца 1654 г. часть польско-литовских феодалов проявляла готовность признать и переход к Швеции занятых ею прежде районов Лифляндии.

Под влиянием неудач в первой кампании русско-польской войны они все настойчивее защищали необходимость не только урегулирования противоречив но и антирусского военного союза между Речью Посполитой и Швецией. Такой подход был особенно характерен для многих феодалов Великого княжества Литовского. Затяжка варшавским двором действительных переговоров двух держав стала одной из вероятных причин развития с осени 1654 г. в политике неправительственных групп правящего класса Речи Посполитой тенденции к сепаратным контактам со шведскими верхами. Она усилилась после неудачи зимнего контрнаступления 1654/55 г. на Украине и в Белоруссии, когда стала ясной военная неподготовленность страны в преддверии второго мощного удара русско-украинских армий, а также выявились все более реальная угроза шведского нападения и недостаточность попыток ее предотвращения двором Яна Казимира. Собранные историками сведения об указанных контактах, реальных и, что не менее важно, планируемых, отрывочны и далеко не всегда доказательны. Неясны конкретный круг влиятельных магнатов, проявивших еще до войны склонность к политическим связям со шведскими властями степень развития таких контактов и цели их с польско-литовской стороны. Видимо, одной из задач было ускорение переговоров о мирном договоре и союзе Речи Посполитой со Швецией. Возможно, некоторые польско-литовские феодалы не исключали при этом новых уступок, например отдачи польской Лифляндии. Оппозиционные элементы правящего класса Речи Посполитой, к примеру биржанские Радзивиллы, надеялись использовать планируемое соглашение и для укрепления своего политического влияния в государстве.

Судя по ряду данных, в политике части польско-литовских феодалов, некоторых воеводств и городов страны в конце 1654 — первой половине 1655 г. проявилось желание не только получить шведскую военную помощь и защиту в случае наступления русских армий либо заключить с Карлом X сепаратный союз, но и обеспечить «протекцию», «опеку» шведского короля и даже перейти под его власть. Одной из главных причин такого политического курса были расчеты восстановить прежнее положение на востоке.

Тот факт, что господствующему классу Речи Посполитой не удалось выработать общую линию во взаимоотношениях со Швецией, крайне отрицательно повлиял на положение Польско-Литовского государства в 1654 — первой половине 1655 г. и особенно после шведского вторжения в страну. Выявившиеся еще до начала войны и не устраненные серьезные разногласия различных группировок правящего класса по указанному вопросу стали одной из немаловажных причин тяжелых событий второй половины 1655 г. Сепаратные контакты, завязанные отдельными группами польско-литовских феодалов со стокгольмским двором, как и проявленная ими склонность к таким связям, оказались для шведских политиков одним из существенных доводов в пользу целесообразности нападения на Речь Посполитую.

Приблизительно с середины февраля 1655 г. под влиянием информации о фактическом нежелании правительства Яна Казимира вести серьезные переговоры со Стокгольмом, а также новых свидетельств о наличии в Речи Посполитой группировок, склонных к сепаратным контактам с Карлом X, произошло важное изменение в шведской внешней политике. Из трех ее составляющих практически исчезло одно звено — расчеты на быструю договоренность с варшавским двором. Шведы нацелились на военное решение споров с Речью Посполитой. Эту дату можно считать завершением первого этапа политического и военного кризиса в Восточной Европе, хотя Первая Северная война началась на рубеже июня-июля 1655 г.