Лев Заборовский - Россия, Речь Посполитая и Швеция в середине XVII в.

Предвоенные политические планы шведских феодалов ориентировались на обширные территориальные приобретения в Речи Посполитой. Имелось в виду занять по меньшей мере не только все ее балтийское побережье, но и прилегающие части Великой Польши до линии Познань — Торунь, воеводство Инфлянское, Литву, видимо, северо-запад и запад Белоруссии, некоторые пункты в восточнопрусском приморье (в обмен), а также получить лен на Курляндию. В чисто военном смысле стокгольмский двор считал эти цели легко достижимыми, не предвидя серьезного сопротивления Речи Посполитой и рассчитывая также, вероятно, на сепаратные контакты. Основное и немаловажное препятствие для осуществления своих надежд он видел в возможных международных осложнениях, враждебном вмешательстве других держав. Чтобы помешать такому неблагоприятному развитию событий, стокгольмские дипломаты наметили и осуществили крупную внешнеполитическую акцию, охватившую ряд европейских столиц. Шведские политики имели в виду две возможности: нейтрализацию соответствующих государств, что было предложено Англии, Нидерландам, России, Бранденбургу, частью Курляндии; либо систему союзов, которая связала бы Швецию с Данией, Англией, Россией и Бранденбургом. За союзы Карл X хотел заплатить Английской республике предоставлением особых выгод в торговле и судоходстве на Балтике. Данию привлечь ролью партнера в совместной защите Балтийского моря, России и Бранденбургу предложить соглашение по территориальному вопросу за счет Речи Посполитой. Взамен, в случае успеха своей программы, Карл X получал свободные руки для проведения экспансии шведских феодалов и решения балтийского и польского вопросов в их интересах, создавая солидную материальную базу для великодержавия Швеции. Программа эта была по внешнему виду грандиозной, а по внутренней сути хрупкой конструкцией; слишком многое в ней зависело от договоренности со странами, которые вовсе не были заинтересованы в дальнейшем усилении Швеции и имели с ней (кроме Англии) серьезные противоречия. Насколько осуществима была шведская политическая программа, решалось в ходе Первой Северной войны. Но еще до ее начала выяснилось, что на международной арене возникали трудности: в Гааге, Лондоне, Копенгагене не шли навстречу шведским предложениям, колеблющейся оставалась политика Бранденбурга и, что особенно важно, не слишком благоприятной была позиция России.

Нараставшая информация о предстоявшем нападении шведских феодалов на Речь Посполитую, шедшая в Посольский приказ в первой половине 1655 г., свидетельствовала о том, что прежние расчеты русской дипломатии на нейтрализацию Швеции оказались нереальными. Более того, еще до начала Первой Северной войны в Москве получили достаточно полное представление о тех элементах шведских оперативных планов, которые вступали в противоречие с целями царского двора в Речи Посполитой. Они были учтены русскими политиками, в их планах и действиях проявилось стремление ограничить предстоящие шведские завоевания в Польско-Литовском государстве. Весной — летом 1655 г. не было еще речи об изменении внешнеполитического курса России, его антишведском повороте, но некоторые признаки такой перемены наметились уже тогда. Даже практически осуществленное ускорение боевых операций русских полков в Литве помешало проведению в жизнь планов Карла X в Речи Посполитой в полном объеме и оказало немалое влияние на ход последующих событий в ней.

Со второй половины 1654 г., но особенно с конца 1654 — первых месяцев 1655 г. международная обстановка для России ухудшилась. Полная нейтрализация войны с Речью Посполитой оказалась неосуществимой, а отсутствие союзников становилось важной помехой в достижении внешнеполитических целей Алексея Михайловича. Программы изменения в свою пользу ситуации в Восточной Европе, выдвинутые русскими и шведскими феодалами на первом этапе кризиса в этом районе, в ряде пунктов противоречили друг другу, не мог их принять и господствующий класс Речи Посполитой. Определенные шансы на претворение в жизнь данных программ давал союз между Россией и Швецией в той или иной форме, но он требовал серьезных взаимных уступок. Правящие круги обоих государств не пошли таким путем. Поэтому со второй половины 1655 г. начались поиски других возможностей политического урегулирования. Возобновлялись старые проекты избрания на трон Речи Посполитой или Великого княжества Литовского представителей шведской и русской династий, а также государственных уний, одновременно выдвигались планы создания антишведской коалиции держав и т. д.

ЦГАДА — Центральный государственный архив древних актов (г. Москва)

Австрийские грамоты — ф. 32. Сношения России с Австрией и Германской империей. Грамоты.

Голландские дела, грамоты — ф. 50. Сношения России с Голландией. Дела. Грамоты.

Датские дела — ф. 53. Сношения России с Данией. Дела.

Крымские дела, книги — ф. 123. Сношения России с Крымом. Дела. Книги.

Курляндские дела, грамоты — ф. 63. Сношения России с Курляндией. Дела. Грамоты.

Малороссийские дела, грамоты — ф. 124. Малороссийские дела. Грамоты.

Польские дела, книги — ф. 79. Сношения России с Польшей. Дела. Книги.

Прусские дела, грамоты — ф. 74. Сношения России с Пруссией. Дела. Грамоты.

Французские дела, книги, грамоты — ф. 93. Сношения России с Францией. Дела. Книги. Грамоты.

Шведские дела, грамоты — ф. 96. Сношения России со Швецией. Дела. Грамоты.

Приказ тайных дел — Разряд XXVII (ф. 27). Приказ тайных дел

Малороссийские столбцы — ф. 229. Малороссийский приказ. Столбцы.

Сибирский приказ, столбцы — ф. 214. Сибирский приказ. Столбцы. ЦГАОР — Центральный государственный архив Октябрьской революции, высших органов государственной власти и органов государственного управления СССР (г. Москва)

КМФ 9 (Швеция), ЗА — 11, № 39 — Riksarkivet Stockholm. Muscovitica I. Svenska beskickningars till Russland brev och arkiv, N 39. 1655.

КМФ 16 (Дания), ЗА — 73, № Riksarkivet, Köpenhamn. Danske Kancellis Udenrigske Af deling.

ААЭ, т. IV — Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографическою экспедицией ими. Академии наук. СПб., 1836, т. IV.

АВАК, т. XXXIV — Акты, издаваемые Виленскою комиссиею для разбора древних актов. Вильно, 1909, т. XXXIV.