Саймон Рабинович - Права нации: Автономизм в еврейском национальном движении в позднеимперской и революционной России

В Одессе Еврейская национально-демократическая партия стала центристским крылом Еврейской народной партии и взяла на себя всю партийную деятельность в южной России. Сторонясь социалистических лозунгов и уделяя первостепенное внимание созданию еврейских культурных учреждений, одесское отделение ближе всего соответствовало взглядам Дубнова на автономизм [778]. В Киеве Дубинский и Лацкий-Бертольди создали еще одно отделение Фолкспартей под названием Еврейская демократическая народная партия.

В свое время, в декабре 1906 года, Дубнов и Крейнин, создавая Фолкспартей, разделили ее программу на две части: общероссийские требования, в общем совпадавшие с позицией кадетов, и специфические еврейские требования внетерриториальной автономии. Таким образом, еврейская народная партия того времени преимущественно обращалась к либерально настроенным евреям, разделявшим идею национализма диаспоры. Дубнов, со своей стороны, решительно отвергал все формы классовой борьбы, хотя, разумеется, был не против улучшения положения народных масс. В 1917 же году, напротив, основной идеей фолкистов стало обращение ко всем евреям, которые чувствовали, что их интересы не представлены другими партиями, — то есть, по мнению фолкистов, к большинству российского еврейства. В отличие от основателей партии, Крейнина и В. С. Манделя, многие лидеры новой Еврейской народной партии присоединились к ней из-за разочарования в партийной политике социалистов, сионистов или либералов. Благодаря тому что эта зонтичная партия состояла из множества малых националистических организаций, ее местные филиалы были вправе разрабатывать собственные программы и вступать в предвыборные альянсы с независимыми кандидатами. К тому же многие из новых лидеров пришли в партию из социалистического движения, и фолкисты в 1917 году стали больше задумываться о благосостоянии еврейских трудящихся. И все же фолкисты в целом считали, что социалисты чрезмерно озабочены положением пролетариата в ущерб большинству еврейских трудящихся — ремесленников и мелких торговцев. Поэтому фолкисты призывали местные сообщества ремесленников создавать беспартийные комитеты, которые могли бы выдвигать кандидатов в партийный список на выборах [779]. Партия приняла во внимание и позицию Дубнова, считавшего, что Бунд и пролетарские социалисты-сионисты из «Поалей Цион» действуют вопреки экономическим интересам российского еврейства, а Фолкспартей должна защищать ремесленников, работников свободных профессий, мелких торговцев и всех трудящихся евреев. По мнению ее лидеров, народная партия должна была «заботиться о нуждах простого народа» [780].

Важнейшим шагом стало то, что в стремлении быть услышанной всеми евреями Еврейская народная партия провозгласила своей идеологией демократию. Фолкисты заявляли, что их партия «рука об руку с демократами других народов будет защищать права еврейской нации и экономические и духовные интересы ее широких слоев» [781]. Трудно сказать, в какой мере эта приверженность «демократии простого народа» была следствием стремления фолкистов размежеваться с сионистами и социалистами, которые тоже выступали в поддержу автономизма и обращались к беспартийному большинству. Тем не менее идея еврейской национальной демократии зародилась в кругах либеральных националистов гораздо раньше, чем где-либо еще. Попытки фолкистов объявить себя подлинными демократами и обратиться в этом качестве ко всему еврейству прослеживаются в названиях партийных течений (все они включали в себя слово «демократическая») и в лозунгах вроде «Еврейская народная партия — партия простых евреев, народного большинства» [782]. Подобно «Еврейскому миру» фолкистская литература упрекала «ассимиляционистов» в непонимании «еврейской демократии». Как гласил один русскоязычный памфлет, «им непонятны, чужды и по сути враждебны новые устремления еврейской демократии» [783]. Народная же партия, наоборот, провозглашала: «Мы зовем еврейскую интеллигенцию, мы призываем ее к энергичной борьбе за новую еврейскую культуру, за демократическую еврейскую общину, за свободную национальную жизнь» [784]. Фолкисты позиционировали себя как партию еврейской демократии, но в то же время, ничуть не смущаясь противоречием, воспринимали себя и как партию интеллигенции. По сути, именно вера в то, что интеллигенция обязана создать институциональную основу для представительства еврейского народа — добиться понимания демократии массами, — объединяла идеологически пеструю компанию фолкистских лидеров.

Несмотря на то что новая Фолкспартей объединила под своим крылом в том числе социалистические организации, она по-прежнему отвергала классовую борьбу и настаивала на защите экономических интересов всего еврейства. Фолкисты, особенно в провинции и местечках, стремились дистанцироваться от Бунда, члены которого традиционно с пренебрежением относились к торговцам и ремесленникам, составлявшим основную часть восточноевропейского еврейства. Фолкисты называли свою партию «партией еврейских трудящихся масс», представляющей интересы «всех еврейских трудящихся: рабочих, мелких ремесленников, мелких купцов, крестьян и интеллектуальных тружеников» [785]. За пределами Петрограда эта тактика имела определенный успех. В списке членов партии в Полтаве — средоточии еврейских беженцев — примерно треть членов указали в качестве профессии «торговец» [786]. Кроме них, в фолкисты шли студенты, а также парикмахеры, конторские служащие и бухгалтеры — распространенные еврейские профессии, представители которых в итоге пострадали от пролетарского социализма бундовцев и большевиков [787].

Пожалуй, самый яркий пример попыток фолкистов привлечь широкую аудиторию и создать впечатление еврейской демократии виден на цветном предвыборном плакате (уже обсуждавшемся во введении) к выборам Всероссийского еврейского съезда. Его создал Соломон Юдовин, внучатый племянник Ан-ского. Фотограф в этнографических экспедициях Ан-ского, Юдовин явно позаимствовал для плаката экспедиционные фотографии. Толпа вокруг плаката в небольшом местечке — отличная демонстрация того, что партия выступает за еврейскую солидарность и общинную автономию (хотя на самом деле она слабо была представлена в местечках). С одной стороны, этот образ явно противоречит плакатам и прокламациям, обращенным — не на идише, а на русском — «к еврейской интеллигенции» [788]. С другой, Еврейская народная партия была нацелена на восстановление связи между интеллигенцией и народом, а не на задачу впустить народ в большую политику. Это было особенно характерно для петроградского отделения, которое сознательно ставило целью изъясняться высоким слогом, а не лозунгами «еврейской демократии» и не утверждало, будто представляет «народ». Например, на выборах в петроградскую еврейскую общину Фолкспартей предложила шесть «особых задач петроградской общины», и все они были чисто академическими и культурными: создать еврейскую академию, литературно-научную библиотеку, еврейский музей, еврейский театр и собрание еврейских исторических документов, учредить стипендию для еврейских деятелей искусств [789].