Сергей Куличкин - Ватутин

— Почему до 20-го?

— Немцы начали 8-го. По всем законам у них на операцию уходит две недели. Если не прорвутся за это время, значит, остановили...

— Не будем гадать, — пожал плечами Ватутин.

Подбежал вызванный командир танкового взвода.

— Просим в танк, товарищ генерал, — обратился он к Ватутину.

— Нет-нет, мне надо все видеть и слышать, а у вас темновато, да и тесновато, — отказался Ватутин, — я уж лучше в своей «эмке».

— Может, возьмем броневик? — не унимался лейтенант. — Все-таки самолеты...

— Я же сказал — нет! Броневики нужнее делегатам связи.

К Черняховскому Ватутин добрался в один из самых драматических моментов боя — немцы ворвались на западную окраину Новгорода. Над городом висели немецкие бомбардировщики, воздух сотрясался от разрыва бомб, горели дома, деревья.

Наблюдательный пункт командира 28-й танковой дивизии располагался на втором этаже полуразрушенного кирпичного здания недалеко от городского вала. В амбразуру заделанного кирпичами окна хорошо просматривалась Новая Мельница и слобода Покровская. Когда к дому подкатили «эмка» и танки, Черняховский оторвался от бинокля и хотел спуститься вниз. Но дверь отворилась, и вошел Ватутин.

— Отставить! — прервал он рапорт Черняховского и выглянул в амбразуру. — Что делается, Иван Данилович? — указал он рукой на блестевшие в огненных сполохах купола древней Софии.

— Тяжело, товарищ генерал...

— Не то слово, Иван Данилович. Привел тебе два танка, но зато каких — КВ! Это все, что может выделить Военный совет фронта. Вот и делай выводы. Но есть и хорошие вести. На юго-западе мы контрударом подрубили тылы вашего противника, рассчитываем, что он остановит атаку Новгорода. На долю 28-й дивизии выпала ответственнейшая задача — продержаться два-три дня.

— Есть! — коротко ответил Черняховский.

Ватутин обнял комдива и через несколько минут покинул НП дивизии...

Черняховцы держались до последнего. К концу дня они отбили тринадцатую атаку. Два КВ, пришедшие с Ватутиным, поработали на славу. Неуязвимые для немецких пушек, они наводили страх одним своим появлением, но враг был силен, и остаткам дивизии пришлось отойти за Волхов. В общем-то Ватутин не ошибся — встали и немцы, но, к сожалению, не надолго.

Немецкое командование все-таки перебросило под Старую Руссу с новгородского направления и из-под Луги две дивизии и 8-й бомбардировочный авиакорпус. Со смоленского направления из состава 3-й танковой группы подошел 39-й моторизованный корпус (танковая и две моторизованные дивизии). Этих сил было более чем достаточно, чтобы не только остановить, но и отбросить контр- наступающие советские войска. К 25 августа они организованно отошли на реку Ловать. Уже во время этого отхода немцы вернули моторизованный корпус на новгородское направление. 20 августа немецкие танки вышли к Чудово и перерезали железную и шоссейную дороги Москва — Ленинград.

Николай Федорович почернел за эти дни. Но что можно было сделать при такой катастрофической нехватке сил и средств? Воспаленный мозг искал выхода, просчитывал варианты, и каждый звонок из Москвы заставлял думать о самом плохом.

— Николай Федорович, голубчик, — устало говорил Шапошников, — принято решение о создании Ленинградского фронта под командованием генерала Попова. Верховный недоволен. Главные направления расформированы, и Ворошилова направили на Ленинградский фронт. Выделяется отдельный Карельский фронт. На восточном берегу Волхова развертываются две армии — 54-я и 52-я. К сожалению, снят Собенников, у вас новый командующий генерал-лейтенант Курочкин. В общих чертах ваша задача — прочно сесть на Валдайской возвышенности. И готовьтесь встречать гостей — представителя Ставки генерала Мерецкова. Все пока...

Ватутин представлял, что означают слова «Верховный недоволен». Порадовала лишь одна весть — едет Мерецков. Николай Федорович знал об аресте Кирилла Афанасьевича и других военачальников — Штерна, Смушкевича, Рычагова. Поверить в вину Мерецкова было просто невозможно, но после тридцать седьмого года все было в порядке вещей. Тут и за себя нельзя было ручаться.

Ныне не сохранилось свидетельств, что против Ватутина собирался компромат, но исключать такую возможность не стоит. Особенно если сопоставить атмосферу доносительства и подозрительности того времени с принципиальностью Николая Федоровича.

Как бы то ни было, но реабилитацию, возвращение в армию видных военачальников, в том числе К.К. Рокоссовского, К.А. Мерецкова, Л.Г. Петровского, А.В. Горбатова и других, люди восприняли с большим удовлетворением и как торжество справедливости.

Проводы Собенникова и встреча нового командующего фронтом генерал-лейтенанта Курочкина прошли быстро и буднично. Обстановка на фронте не позволяла отвлечься даже на несколько часов. Павел Алексеевич Курочкин пользовался в войсках заслуженным авторитетом. Его 20-я армия достойно показала себя в Смоленском сражении. Курочкин и Ватутин знали друг друга давно, вместе учились в Академии Генштаба, и вопроса о сработанности просто не стояло.

Конфигурация линии Северо-Западного фронта определялась его оборонительными позициями по Ильменю и реке Ловать. Новгородская оперативная группа генерал-майора И.Т. Коровникова стремилась вернуть Новгород; 11-я армия генерал-лейтенанта В.И. Морозова пыталась освободить Старую Руссу; 34-я армия генерал-майора К.М. Качанова занимала оборону к западу от реки Пола; 27-я армия генерал-майора Н.Э. Берзарина прикрывала город Холм.

Доложив обстановку, Николай Федорович тяжело вздохнул и, поймав вопросительный взгляд Курочкина, добавил:

— Очень беспокоит недоукомплектованность частей личным составом, остро не хватает боеприпасов, танков, самолетов, и ко всему этому никак не могу наладить должного управления. Командармы и их штабы еще не научились управлять войсками, часто теряют связь с дивизиями, с соседями. Мало мы занимались этим до войны, не донесли до каждого командира огромную важность умелого использования средств связи... Вот теперь и пожинаем плоды.

— Не переживай, Николай Федорович, — успокоил его Курочкин, — научимся и будем бить врага.

— Я и не сомневаюсь, но учиться надо было в мирное время. Сейчас за эту учебу платим солдатской кровью. Солдат-то в чем виноват? Он воюет неплохо. Какими жертвами все обернулось на западе, на юге? Да и у нас — враг под Ленинградом...

— Знаю. Сам только что с Западного фронта. Обстановка там не улучшается. И под Киевом положение — хуже некуда. Но что говорить, надо воевать! Как ведет себя противник?

— Противник зашевелился. Опять появился 56-й корпус Манштейна, в авангарде 16-й армии этот старый знакомый стоять не будет. Немцы прорвали оборону на Ловати и рвутся к Селигеру. Тяжелее всего будет Качанову.