Сергей Куличкин - Ватутин

— Вот и давай думать. Тем более к нам следуют представители Ставки. Не люблю контролеров, но, может, подбросят резервов?

9 сентября на фронтовом аэродроме Военный совет Северо-Западного фронта встречал представителей Ставки К.А. Мерецкова, Н.А. Булганина и Л.З. Мехлиса. По дороге в штаб фронта в машине Николай Федорович в общих чертах доложил Мерецкову обстановку. Глядя на Кирилла Афанасьевича, Ватутин не смог скрыть удивления. Ватутин помнил его плотным высоким красивым мужчиной, всегда подчеркнуто аккуратным, даже щеголеватым. Сейчас тот выглядел изможденным, с ужасными мешками под глазами и какой-то внутренней тоской во взгляде. Николай Федорович взял в ладони руку Мерецкова и почувствовал, что она дрожит.

— Ничего, ничего, — быстро сказал Мерецков, — если бы вы знали, как я рад. Сразу по приезде доложите обстановку подробнее. Меня очень беспокоит 34-я армия.

В штабе около карты Ватутин почувствовал себя уверенней и спокойно продолжил доклад:

— 27-ю армию отделяет от противника система озер, заливов и водных рукавов севернее Селигера. Здесь немцам наступать трудно. Нужен большой перевес сил, а создать они его не могут — все силы бросили под Ленинград. На правом фланге 11-я армия зарылась в землю северней населенных пунктов Парфино, Пола и Лычково. Здесь немцы увязли в болотах и потеряли наступательный темп. Больше всего нас беспокоит левый фланг 11-й армии и весь участок 34-й армии, прикрывающий путь на Крестцы, Валдай и Бологое. У начала Валдайской возвышенности место сравнительно сухое, мы предполагали подготовить здесь хороший контрудар, но немцы нас опередили. Обстановка там сложная. Войска сильно ослаблены, потеряли до 60 процентов личного состава, испытывают недостаток в технике, вооружении, боеприпасах и с трудом держат оборону...

Ватутин замолчал, собираясь с мыслями, но заговорил Мерецков:

— По-моему, товарищи, все ясно. Сейчас главная задача — стабилизировать линию фронта, укрепить позиции и не дать врагу пробиться к Вышнему Волочку. Командующий 16-й немецкой армией генерал-полковник фон Буш уже мечтает обойти наши соединения, стоящие у реки Волхов, и, наступая в сторону Рыбинска, разъединить наши Западный и Северо-Западный фронты. Нужно учесть, что Ставка не может сейчас дать крупных подкреплений. Начинается крупное сражение западней Москвы. Немцы вышли к Ладожскому озеру и окончательно замкнули кольцо блокады вокруг Ленинграда. Обстановка крайне тяжелая, и все-таки Ставка сочла возможным укрепить вас резервами, подойдет и немного танков. Руководить танковыми частями будет сам командующий бронетанковыми войсками Федоренко. Предлагаю немедленно отправиться по армиям и на месте, выяснив обстановку, принимать решение. Ваше мнение, Павел Алексеевич? С какой армии начнем?

Курочкин от неожиданности вздрогнул.

— Только что звонил в 11-ю армию. Морозов докладывает уверенно, настроение бодрое, на вопросы отвечает без заминки. Думаю, 11-я подождет. Беспокоит только, что штаб армии находится западнее деревни Лычково, а в ней уже немцы. Но связь работает... Командующий Новгородской оперативной группой докладывает, что у них обстановка спокойная, — продолжал Курочкин. — Поэтому предлагаю ехать на юг в 27-ю и по пути посмотреть, что происходит в 34-й.

— Решено! — хлопнул ладонью по столу Мерецков.

— Кирилл Афанасьевич, — встал из-за стола Ватутин, — прошу разрешения все же съездить на север. Есть сведения, что войска отходят с рубежа реки Волховец. Там 28-я дивизия Черняховского. Я в него верю, но хотелось бы посмотреть. Помогу хотя бы авиацией.

— Если командующий фронтом не против, я не возражаю.

Когда Николай Федорович прибыл на НП Черняховского, обстановка на участке дивизии была сложная. Ее части вели бой в нескольких километрах восточнее Новгорода. Полки соседних дивизий действительно отходили с рубежа реки Волховец, и немцы сразу начали выходить на фланги 28-й дивизии. В обороне образовались бреши, которые нечем было закрыть. Связь с соседями часто нарушалась, и положение становилось просто критическим. Поэтому, когда над полем боя появились наши самолеты, Черняховский даже вскрикнул от радости. А вскоре отступавшие соседи не только остановились, но и перешли в контратаку. Немедленно атаковал врага и Черняховский. Прорвавшиеся немецкие части были зажаты в тиски и уничтожены. В этот момент и появился на НП Ватутин.

— Товарищ генерал! — обратился было с рапортом Черняховский, но Ватутин обнял его и сказал:

— Как я с твоими соседями повоевал? Славно? Спасибо за помощь, Иван Данилович. Правильно действуешь. Сам погибай, но соседу помогай...

— Товарищ генерал, это вы нам помогли. Я никак не мог понять, что за чудо произошло: отступающие вдруг переходят в контратаку, будто подменили людей.

— Люди те же, но есть некоторая добавка. — Николай Федорович показал на сопровождавшего его полковника в авиационной форме. — Хорошо поутюжили фашиста наши летчики. Ничего, будет у нас скоро и самолетов и танков достаточно. Вот тогда немец почувствует настоящую силу нашего удара.

Короткая встреча еще больше сблизила этих людей. Судьба будет постоянно сводить их вместе, вместе будет расти их военный талант и, к сожалению, уготовит им одинаковую мученическую смерть...

В штаб фронта Ватутин возвращался в неплохом настроении, но оно сразу испортилось, как только он увидел командующего. Курочкин буквально почернел лицом, в землянке политуправления что-то пронзительно кричал Мехлис. Только Мерецков оставался спокоен и сосредоточен.

— Что случилось? — тихо спросил Курочкина Ватутин.

— Дела хуже некуда, — так же негромко ответил тот. — По пути в 27-ю армию совсем недалеко от нашего КП, у совхоза Никольского, встретили начальника штаба 34-й армии полковника Озерова. Из беседы с ним поняли, что он не знает, где находится штаб и большинство дивизий армии. Командарм Качанов послал его нам навстречу. Прямой связи со своими дивизиями они не имеют уже трое суток.

— А что же нам не докладывали?

— Откуда я знаю. Мехлис хотел немедленно отдать Озерова под суд. Мерецков отстоял, сказал, что знает его с хорошей стороны еще по службе в БВО. Озерова отстранили от должности и назначили командиром полка. А вот Качанова, видимо, не спасти. Мехлис без разговора с Мерецковым доложил о нем в Москву. Берзарин тоже не может похвастаться хорошим управлением, в штабе отсутствует план действий на ближайшее время...

— Я же говорил. Это наша недоработка. Мы виноваты, — сокрушенно ударил кулаком по колену Ватутин. — Не умеем воевать. Поэтому нас и бьют. Как сражаются бойцы! Ведь нашим солдатам нет цены! А мы не умеем. Но надо учить людей, а не отдавать их под суд...