Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Это распоряжение, изданное с согласия Исполкома, «оказалось искрой, зароненной в пороховой погреб». 8 июня на Выборгской стороне вспыхнула забастовка; в парке, окружавшем дачу, собрался огромный митинг, постановивший силой оружия защищать народное достояние против посягательств капиталистического правительства; на улицах появились группы вооруженных рабочих. Съезд должен был прервать обсуждение вопроса о войне и заняться положением в Петрограде. Большевики защищали поднимавшуюся из Выборгского района забастовочную волну. Большинство делегатов осуждало беззакония и захват имущества «без согласия его владельцев», вынеся соответствующую резолюцию. Но она только раззадорила протестовавших. К вечеру 9 июня на даче Дурново собрался забастовочный комитет из представителей 90 фабрик и заводов [1559] Войтинский В. С. 1917-й. Год побед и поражений. С. 146. .

Большевики и так готовились 10 июня поднять весь Питер, а тут такой подарок. Был тут же брошен клич морякам Кронштадта. Иван Петрович Флеровский, член Петроградского и Кронштадтского Советов, рассказывал: «9 июня в Кронштадтском комитете РСДРП была получена телефонограмма ЦК партии, предлагавшая призвать кронштадтцев к участию в демонстрации 10 июня… Каждодневно на Якорной площади часов в 5–6 начинался митинг. Как правило, митинг открывал член Кронштадтского комитета большевиков Кирилл Орлов, неутомимый агитатор, способный говорить длиннейшие речи на текущие политические темы… Меньшевикам, эсерам здесь не было места… Митинг достиг нормальных размеров — не один десяток тысяч уже сгрудился на площади. Призывы Кирилла к демонстрации принимались гулом одобрения. Я полагал… на этом закончить митинг, дабы дать возможность матросам выспаться и пораньше утром приготовиться к посадке на суда. Посадка 10–20 тысяч (а поехало бы никак не меньше) должна была занять часа 2–3, значит, с пяти утра надо было начинать. Но товарищи настаивали на моем выступлении… Одно ярко стоит в памяти — это тысячи горящих глаз, мощный ток энергии, излучаемый ими…» [1560] Флеровский И. П. На путях к Октябрю // Великая Октябрьская социалистическая революция. Сборник воспоминаний участников революции в Петрограде и Москве. С. 84, 85. .

Однако вечером о планах большевиков стало известно президиуму Исполкома Совета: как рассказал Войтинский, «рабочие типографии, где печаталась «Правда», передали нам корректурный оттиск еще не вышедшего номера газеты». Основными лозунгами, с которыми предлагали выходить большевики, были: Долой царскую Думу! Долой десять министров-капиталистов! Вся власть Всероссийскому совету рабочих и крестьянских депутатов! Да здравствует контроль и организация в промышленности! Пора кончить войну! Ни сепаратного мира с Вильгельмом, ни тайных договоров с французскими и английскими капиталистами! Хлеба, мира, свободы!

Руководители Исполкома поспешно созвали в Таврическом дворце военную секцию Петроградского Совета. Богданов и Войтинский сделали доклад о положении в городе. «Настроение собрания было вялое… Почти без прений приняли предложенную мной резолюцию, объявлявшую дезорганизаторским актом назначение демонстрации без ведома представительного органа революционной демократии» [1561] Войтинский В. С. 1917-й. Год побед и поражений. С. 146–147. . Ночью состоялось экстренное заседание съезда Советов. «Чхеидзе, который умел пугаться и склонен был поэтому пугать других, заявил гробовым голосом:

— Если съездом не будут приняты меры, завтрашний день будет роковым.

Делегаты в тревоге подняли головы» [1562] Троцкий Л. Д. История русской революции. Т. 1. С. 421. . Войтинский отметил: «Тяжелая атмосфера тревоги, неуверенности, подозрений. Провинциалы и фронтовики смотрели на большевиков с ненавистью:

— Заговорщики! Предатели!

Керенский при бурных овациях съезда докладывал о принятых правительством мерах. Приняли набросанное мною воззвание к солдатам и рабочим: «…Контрреволюционеры… ждут минуты, когда междоусобица в рядах революционной демократии даст им возможность раздавить революцию». И в заключение — запрещение на три дня уличных манифестаций» [1563] Войтинский В. С. 1917-й. Год побед и поражений. С. 147. . Ленин созвал большевистскую фракцию Съезда и сыграл отбой. Сталин подтверждал, что «демонстрация 9 июня была отложена в полном согласии с Лениным» [1564] Ленинизм или троцкизм. М., 1925. С. 89. .

Сам Ленин через день в тоне оскорбленной невинности напишет: «Атмосфера испуга и запуганности царит теперь в Питере, доходя до размеров прямо неслыханных… ЦК нашей партии вместе с целым рядом других организаций, в том числе бюро профессиональных союзов, постановляет назначить мирную демонстрацию, шествие по улицам столицы. Во всякой конституционной стране устройство таких демонстраций — неоспоримейшее право граждан… Люди, запутавшиеся и запуганные, в том числе особенно большинство на съезде Советов, делают из-за этой демонстрации неслыханную «историю». Большинство съезда Советов принимает громовую, полную отчаянно-резких слов против нашей партии резолюцию против демонстрации и запрещение всяких, в том числе и мирных, демонстраций на три дня. Когда такое формальное решение было принято, ЦК нашей партии уже в два часа ночи в пятницу постановляет демонстрацию отменить… Вопрос остается: из-за чего запретили демонстрацию?» [1565] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 32. С. 321–322. .

Остаток ночи на 10 июня делегаты съезда провели в казармах и заводских районах. «Впечатление получилось на этот раз убийственное, — рассказывал Войтинский. — На мою долю выпало «уговаривать» 3-й пехотный полк. Несмотря на ночную пору, все солдаты были на ногах, многие при оружии. На мой вопрос, почему они не легли спать в обычное время, солдаты отвечали:

— Велено быть готовыми выступать.

— Зачем при оружии?

— Идем резать буржуазию.

Собрав полк, обратился к нему от имени съезда Советов. Поднялись крики:

— Не знаем никакого съезда!

— Это съезд земских начальников!

Когда я сказал, что я — член Исполнительного комитета Петроградского Совета, опять крики:

— Комитет жидами захвачен!» [1566] Войтинский В. С. 1917-й. Год побед и поражений. С. 148.

К утру усилиями военной организации большевиков и делегатов съезда, которые разъехались по казармам, манифестацию удалось остановить.

В Кронштадт весть об отмене выступления привез редактор местных «Известий» Любович. Рассказывал Флеровский: «Любович не был массовым оратором. Но здесь требовалось больше мужества, чем ораторских талантов. И Любович мужественно вступил на шатающуюся трибуну. Только близко стоящие к трибуне хорошо расслышали его и сначала не поняли, не поверили, а затем, когда до сознания их дошло «отмена», они ответили негодующим ревом, и Любович покинул трибуну. Мне предстояло быть второй жертвой. Впервые на этой любимой трибуне я чувствовал себя, как, должно быть, чувствуется на эшафоте». Немедленный бунт Кронштадта удалось предотвратить, выбрав полномочную делегацию человек из двухсот, которая поехала «смотреть Питер». «Делегация была громоотводом. После ее отъезда масса разбрелась, утомленная, недовольная, разочарованная» [1567] Флеровский И. П. На путях к Октябрю. С. 87–88, 89. .