Василий Дударев - Бисмарк и Россия. 1851-1871 гг.

О необходимости усиления военного давления для скорейшего окончания войны Бисмарк писал Вильгельму I [2197]. Канцлер сообщал о начавшихся дипломатических интригах, осложнявших предстоявшее подписание мирного договора. Чтобы усилить значимость своих слов, Бисмарк не исключал, что с приближением решения восточного вопроса позиция России могла в скором времени поменяться, и в условиях дипломатической изоляции Франции Петербург мог не устоять перед «искушением оказать давление на Германию, чтобы добиться конца войны с менее благоприятными для нас условиями». Тревожные для Берлина сигналы стали поступать из Петербурга. Ройс передавал информацию о том, что рассказы вернувшегося из Парижа российского военного агента, генерал-майора князя Петра Львовича Витгенштейна «произвели огромное впечатление на здешние салоны», где «уже начинали оплакивать несчастную судьбу Франции и восхищаться героическим сопротивлением французов» [2198].

Начавшееся «томительное для всей Европы взаимное истребление двух национальностей, которому не предвидится конца» [2199], должно было быть остановлено. Торопила немцев и непрекращавшаяся осада Парижа [2200]. Зимой стало затруднительно осуществлять поставки продовольствия и вооружения для осаждавших Париж немецких частей. Из-за недоедания и сильных морозов прусские солдаты сильно ослабли. Мольтке регулярно снимал часть солдат, осаждавших город для отражения нападений французов, которые, впрочем, стали более редкими. Более плачевным было положение парижан. Из-за нехватки топлива жители города срубили все деревья в парках, чтобы хоть как-то согреть свои квартиры. К середине зимы в городе закончились запасы продовольствия. В пищу была даже употреблена единственная пара слонов из городского зверинца «Сад растений»: Кастор и Поллукс – купленные мясником М. Дебу из Английской мясной лавки [2201].

19 января 1871 г. французами была предпринята очередная попытка прорвать окружение города [2202]. Битва при Бюзенвале, в которой французам под предводительством председателя правительства национальной обороны генерала Луи Жюля Трошю удалось на короткое время отбить западный пригород Парижа Сен-Клу и даже угрожать военной квартире объединенных германских войск, стала одной из последних битв Франко-германской войны. Но и ее постигла участь практически всех вылазок из города, отбитых германскими войсками. С остатками войск Трошю вернулся в Париж. Это была последняя попытка парижан прорваться из осаждённого города. Даже «Санкт-Петербургские ведомости» резко изменили тон своих политических обозрений. «Германия, представлявшая собой вначале интересы и идеи человечества, – писали в столичной газете, – стала после победы лишь представительницей худших сторон своего народного характера» [2203]. Благодаря, по мнению редакции, «опьяняющему влиянию беспримерных побед» и «политике даровитых людей, заправляющих судьбами Германии», дальнейшее национальное развитие Германии «не обещает ничего особенно хорошего ни для нее самой, ни для остальной Европы» [2204].

25 января 1871 г. по приказу Вильгельма I Мольтке консультировался с Бисмарком по поводу дальнейшей осады города. Примечательно то, что, памятуя о кампании 1866 г., германский генералитет с самого начала войны против Франции старательно не допускал Бисмарка к разработке военных планов, чтобы «детские советы» этого «цивилиста в кирасирском мундире» [2205], как о Бисмарке говорили в военной квартире объединенных германских войск, не помешали немецким военным показать свое мастерство. И хотя российские газеты упрекали германское политическое руководство в бессмысленном продолжении войны [2206], а самого Бисмарка называли «дельцом Германской империи» и «великим мастером политической интриги» [2207], канцлеру как раз необходима была скорейшая капитуляция Парижа. И, прежде всего, для того, чтобы в ходе открывшейся 17 января конференции в Лондоне не допустить вмешательства нейтральных держав и заключить мир на благоприятных для Германии условиях. Нельзя было также не учитывать тот факт, что само «население в Германии утомлено продолжительностью войны» [2208].

Несмотря на то, что начальник Генерального штаба Мольтке выступал за продолжение кампании и использование прикованных к Парижу войск для других военных операций во Франции, «в решающий момент германской истории Бисмарк одержал триумф над военными» [2209]. Это был триумф, схожий с его победой в 1866 г. в Никольсбурге. Только если тогда Бисмарк был против взятия Вены, чтобы это событие на многие годы не отравило отношения двух германских народов, то здесь он всячески добивался падения Парижа, как символа победы Германии в многовековом противостоянии с Францией. Это не была личная фантазия железного канцлера. Такую цель разделяли многие депутаты Северогерманского рейхстага. Так, например, представитель Национал-либеральной партии, доктор Фердинанд Гётц доказывал в конце ноября 1870 г., что в настоящее время заключение мира с Францией было немыслимым, поскольку, во-первых, было непонятно, с кем его заключать, а, во-вторых, – потому что «я бы принял за унижение германского (национального – В. Д.) достоинства, за бесчестие заключать мир с Францией, пока не пал Париж, этот последний бастион французского высокомерия, столкнувшегося с Германий» [2210].

Когда Вильгельм I уступил, выступавший почти с самого начала осады за бомбардировку Парижа тяжелыми орудиями Бисмарк рекомендовал немедленно открыть огонь по городу из тяжелых орудий. «Капитуляция Парижа из-за отсутствия средств к существованию неминуема» [2211], – писал Горчаков великому князю Михаилу Николаевичу. Бомбардировка французской столицы из крупнокалиберных орудий длилась всего несколько дней и закончилась 28 января. Всего за несколько дней городу был нанесен колоссальный ущерб, больший, чем за все предыдущие и последующие осады. В ходе бомбардировки погибло 47 000 парижан. 28 января изнемогавший от голода и бомбежки город окончательно капитулировал, и Ж. Фавр на переговорах с Бисмарком в Версале согласился на заключение перемирия [2212].

В это время в истории Германии произошло одно из главных событий, которому известный немецкий художник Антон фон Вернер посвятил свою знаменитую картину.

18 января 1871 г. в Зеркальной галерее Версальского дворца Вильгельм I был провозглашен императором Германской империи™. «Принятие императорского титула королем при расширении Северогерманского союза было политической потребностью» [2213], – вспоминал Бисмарк. В связи с этим нельзя не упомянуть интересное событие. Накануне имперской прокламации между Бисмарком и Вильгельмом I шли долгие и острые дискуссии по вопросу о титуле императора, которые стоили обоим сил и нервов. Бисмарк настаивал на титуле германский император, в то время как Вильгельм I «заявил, что он желает быть либо императором Германии, либо вообще не быть императором» [2214]. Бисмарк отмечал существенное смысловое различие этих титулов. По его справедливому убеждению, титул император Германии «указывает на государственную территорию и содержит претензию на территориальный суверенитет, который не содержится в причитающихся королю правах» [2215]. Принятием такого титула король, по мнению Бисмарка, обозначал претензию прусской короны на непрусские территории в Германии. Он доказывал, что титул германского императора соответствовал германской традиции и истории, и специально подчеркивал, что правители южногерманских государств выразили согласие присягнуть императору лишь с таким титулом. Длительные обсуждения этой проблемы, тем не менее, окончились безрезультатно.