Василий Дударев - Бисмарк и Россия. 1851-1871 гг.

После перехода Эльзаса к Германии французы были отброшены за линию Вогезских гор. Теперь между Францией и Германией, кроме линии Рейна, возвышалась цепь Вогез, трудно проходимых для большой армии. Преимущества Эльзаса с оборонительной точки зрения для Германской империи были очевидны. В противоположность этому, стратегическое значение Лотарингии было неоспоримым с точки зрения наступления, ведь эта область могла стать для немцев определенным плацдармом, с которого открывалась дорога на Париж. Эта область давала немцам возможность напасть на французскую столицу через «Вогезскую дыру», представлявшую собой равнинное пространство между Вогезами на юге и Арденнами на севере. Стратегический ключ от этих территорий хранился за стенами крепости Мец, оказавшейся в руках Германии.

Согласно 7 статье договора, Франция обязывалась уплатить золотом или равноценными золоту прусскими, английскими, бельгийскими и другими ценными бумагами 5 миллиардов франков контрибуции [2255]. В течение 30 дней после восстановления власти французского правительства в Париже Германия должна была получить 500 млн франков. 1 млрд – к концу 1871 г., 500 млн – до 1 мая 1872 г. Остальные 3 миллиарда Франция должна была заплатить до 2 марта 1874 г., причем со 2 марта 1872 г. эта сумма облагалась 5 процентами годовых.

Во Франкфуртском мире были и отступления от Версальских прелиминариев. Прежде всего, это касалось ускорения сроков уплаты контрибуции. Франция принимала на себя все расходы по содержанию немецких оккупационных войск, которые оставались на ее территории до окончательной выплаты контрибуции или после уплаты Францией третьего полумиллиарда франков, т. е. после 1872 г. (статьи 7 – 8). По 11 статье устанавливался режим взаимного наибольшего благоприятствования в торговле. К основному тексту договора были приложены дополнительные статьи, согласно которым германское правительство приобретало права на железнодорожную сеть Эльзаса и Лотарингии, а также на принадлежавшие Франции линии железных дорог в Швейцарии.

20 мая произошел обмен ратификаций во Франкфурте [2256], что официально завершило историю Франко-германской войны. «Внутреннее переустройство Германии, – писал Татищев, – слияние всех государств, некогда входивших в состав Германского союза, в единую Германскую империю под наследственною властью прусских королей было просто сообщено для сведения европейским державам и признано ими беспрекословно» [2257].

Следствием таких тектонических сдвигов в европейской системе международных отношений было еще одно событие. В Лондоне 17 января в связи с циркуляром Горчакова 30 октября 1870 г. об отказе от условий Парижского мира, запрещавших России иметь военный флот на Черном море, была открыта конференция [2258]. После продолжительной работы, длившейся почти два месяца, дипломатические представители России, Османской империи, Германии, Австро-Венгрии, Англии, Италии и Франции [2259]подписали 13 марта 1871 г. конвенцию (официальное название: «Договор об изменении некоторых статей Парижского трактата 1856 г.») [2260].

Первая статья конвенции отменяла XI, XIII и XIV статьи Парижского договора, ограничивавшие суверенитет России на Черном море, а также приложенную к Парижскому договору отдельную русско-турецкую конвенцию. Теперь Россия и Турция имели право держать на Черном море неограниченное количество своих военных кораблей. «Нейтрализация» Черного моря ликвидировалась, а суверенные права России на Черном море были полностью восстановлены.

По настоянию западных держав, прежде всего, Англии, в текст конвенции были включены постановления, подчеркивавшие стремление этих держав не допускать дальнейших изменений Парижского трактата. Так, например, в 8 статье провозглашалось, что ни одна держава не может изменить постановления трактата или отменить его без предварительного соглашения с другими договаривающимися державами. Еще одно постановление, направленное против России, содержалось во 2 статье: для обеспечения исполнения постановлений Парижского трактата 1856 г. султан получал право открывать проливы в мирное время для военных судов дружественных и союзных держав, что встретило большую критику на страницах «Московских ведомостей» [2261]. Катков хотя и считал, что «нейтрализация Черного моря теперь дело прошлое», обращал, однако, внимание на то, что «Черноморский флот наш не может приобрести серьезного значения, так как ему суждено навсегда остаться взаперти». Он считал, что на таких условиях Черное море «искусственно <���станет > для нас тем же, что по природе есть Каспийское».

Как писал Г. В. Чичерин о Горчакове, «сначала он надеялся добиться ее (нейтрализации Черного моря – В. Д.) при помощи Наполеона III, затем – при содействии Бисмарка. Вторая империя предпочитала манить обещаниями; поддержка Пруссии доставила кн. Горчакову желаемое» [2262]. Умело используя международную обстановку, российская дипломатия все же добилась восстановления суверенитета России на Черном море, хотя установленный по Лондонской конвенции режим проливов по-прежнему нарушал интересы России, закрывая русским военным кораблям путь из Черного в Средиземное море. Бисмарк справедливо отмечал в своих мемуарах: «Стомиллионному народу нельзя надолго запретить осуществлять естественные права суверенитета над принадлежащим ему побережьем. Длительный сервитут такого рода <���…> являлся для великой державы невыносимым унижением. Для нас же это было средством развивать наши отношения с Россией» [2263].

Что же касается испанской пороховой бочки, приковавшей к себе внимание всей Европы и взорвавшей в итоге отношения между Германией и Францией, то после начавшихся в международных отношениях тектонических сдвигов она приобрела второстепенное значение. 16 ноября 1870 г. кортесы избрали королем принца Амадея Савойского, второго сына итальянского короля Виктора-Эммануила II. Он прибыл в Испанию в январе 1871 г. и присягнул испанской конституции. Правда, успокоения на Пиренеях достичь так и не удалось. В феврале 1873 г. в силу внутренних противоречий в государстве Амадей I отрекся от престола. После кратковременной Испанской республики в 1873 – 1874 гг. престол вернулся к Альфонсо XII из династии Бурбонов, сыну той самой Изабеллы II, отречение которой стало поводом для судьбоносных изменений в Европе.

Франко-германская война явилась прямым следствием эскалации международной напряженности в Европе в середине XIX в., результатом агрессивной политики Франции и решительной политики облеченной в образ Северогерманского союза Пруссии – во второй половине 1860-х гг. двух основных соперничавших на континенте держав.