Василий Дударев - Бисмарк и Россия. 1851-1871 гг.

В ответ на эти события председатель Земледельческого обществаXII, граф Анджей Артур Замойский созвал представителей всех сословий для составления на имя императора Александра II адреса. Авторы адреса в почтительной форме требовали возвращения Польше национальных институтов, что, с их точки зрения, признавалось необходимым условием для существования такого самобытного народа как поляки. 16 февраля депутация из трех человек во главе с архиепископом Варшавы Фиалковским передала это прошение наместнику М. Д. Горчакову для представления императору Александру II.

Понимая взрывоопасность ситуации, М. Д. Горчаков согласился передать этот адрес императору и пойти на некоторые уступки полякамХIII. Однако такая примирительная политика не устроила Петербург. Александр II телеграфировал 16 (28) февраля наместнику в Варшаве: «Теперь не время на уступки, и я их не допущу» [493]. Несколькими днями раньше Бисмарк писал Горчакову: «Его королевское величество <���…> телеграфно приказал представить Его Величеству (Александру II – В. Д.) и Вам, князь, что при нынешних обстоятельствах всякая либеральная уступкапредставляется крайнеопасною» [494].

Изучив обмен телеграммами между Александром II и М. Д. Горчаковым за этот период, С. С. Татищев отмечал, что «наместник не мог не заключить, что действия его не вполне отвечают намерениям императора» [495]. Несмотря на то, что Александр II «берег заслуженного старика и ограничивался негласными ему внушениями – действовать с твердостью для поддержания порядка и авторитета законной власти» [496], – в обществе появились слухи о предстоящей отставке М. Д. Горчакова. В качестве возможных кандидатов на пост царского наместника в Польше Бисмарк называл Александра Аркадьевича Суворова, Николая Николаевича Муравьева-Амурского и Федора Федоровича Берга [497]. Первые два претендента, по его словам, своим резким, жестким характером «могли добиться немедленного разрыва» с примирительной политикой М. Д. Горчакова, которая привела к тому, что «мы (Россия и Пруссия – В. Д.) дошли до распутья, где русская политика в отношении Польши расходится с нашей» [498].

В ответе на адрес варшавских жителей император после некоторых колебаний выразил желание «распространить и на них благотворные действия улучшений, истинно полезных, существенных и постепенных» [499]. Вместе с тем он в резкой форме высказывался о возможных в будущем беспорядках в Польше: «Я не допущу никакого вредного направления, могущего затруднить или замедлить постепенное, правильное развитие и преуспеяние благосостояния сего края, которое будет везде и постоянно целью Моих желаний и попечений» [500].

Более резко был настроен А. М. Горчаков. Он уполномочил Бисмарка передать в Берлин, что «против любой дальнейшей непокорности будут приняты меры самым беспощадным образом», и что распространенное в русских либеральных кругах мнение, «будто император желает сделать некоторые уступки в польском деле, всецело взято с потолка» [501].

События в Польше стали главной темой подробного донесения Бисмарка в Берлин от 12 марта 1861 г. [502]Прусский посланник сообщал, что в Петербурге «боятся, как бы не была предпринята попытка использовать социальныйвопрос крепостных отношений для агитации» не только в самом Царстве, но и за его пределами. В российской столице также опасались того, что «польское население возьмет за образец поведение итальянцев по отношению к австрийскому господству», что поляки «пуще прежнего окажут русскому элементу пассивное сопротивление, пронизывающее все сферы жизни» [503].

Эти опасения не были беспочвенными, особенно если учитывать полонизацию «забранного края», как поляки называли западные губернии Российской империи. В своих воспоминаниях Милютин отмечал: «Поляки умели ловко пробираться во все части администрации; занимали влиятельные должности <���…> Не говоря уже о том, что в западных губерниях России землевладение находилось почти исключительно в руках польских помещиков» [504]. Ситуация в западных областях империи, по мнению Бисмарка, пока была под контролем царской администрации, и польская агитация «в этой национальнойобласти находила незначительный отклик, поскольку русское и литовское крестьянство в своей родной земле смотрит на польских помещиков не как на земляков, но как на врагов» [505].

Бисмарк сообщал о переживаниях Александра II в связи с выбором пути решения конфликта. Император осуждал применение физической силы, особенно по отношению к духовенству, и осквернение церковной утвари во время разгона демонстрантов, но его «монаршее и военное чувства <���…> порицали уступчивость наместника». Такие нерешительные действия, по мнению Бисмарка, угрожали не только внутреннему спокойствию на западе России. В разговорах с Александром II и Горчаковым Бисмарк «самым решительным образом отстаивал то, что любая слабость или уступчивость по отношению к провокациям <���…> не только опасны для престижа правительства (России – В. Д.) во внутренней политике государства, но воодушевляет также польскую эмиграцию» [506].

Из-за разных подходов к решению польской проблемы между Бисмарком и Горчаковым в это время даже несколько испортились отношения^. Сторонник ориентации во внешней политике на Францию, Горчаков стал склоняться к проведению ряда реформ в Польше, что благожелательно могло быть встречено на берегах Сены. В связи с этим влияние консервативных взглядов Бисмарка на принятие императором решения по польскому вопросу было нежелательно. «Я противодействую аристократически-революционному поведению высших политических кругов как могу, – писал Бисмарк своему другу Р. фон Ауэрсвальду, – а вместе со мной – принадлежащие к этим кругам государственные деятели немецкого происхождения» [507].

Император выбрал все же путь мирного решения проблемы. 14 (26) марта 1861 г. был издан Высочайший Указ Александра II о реформах в управлении Царством Польским. Он был объявлен в воззвании наместника М. Д. Горчакова к населению 21 марта (2 апреля) 1861 г.ХV В Царстве Польском создавался Государственный Совет, Правительственная комиссия духовных дел и народного просвещения, городские, уездные и губернские советы. Эти значительные уступки обозначили новый курс царской администрации в Польше, противоположный тому, который русское правительство проводило с 1831 г.

К содержанию реформ Бисмарк отнесся критически: «Слишком много для спокойствия и слишком мало для удовлетворения страны, т. е. агитаторов». Оценивая позицию Александра II в эти дни, Бисмарк писал: «У императора неправильное представление о том, что людей вообще можно склонить, он не осознает цели поляков и предоставляет им лишь оружие против России и соседних государств <���…> То, что среди советников императора нет никого, кто это понимает, едва ли допустимо <���…> Мне едва ли думается, что императору совершенно ясно настоящее направление тех дорог, по которым его ведут; это, по-видимому, известно его путеводителям» [508].