Елена Калмыкова - Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

Военное завоевание Нормандии сопровождалось пропагандистскими акциями, направленными на репрезентацию Генриха как законного герцога. Конфискуя отвоеванные у «мятежников» земли, король щедро раздавал их не только англичанам, но и тем французам, которые перешли на его сторону. Играя на сепаратистских чувствах нормандцев, английский король принялся активно возрождать древние институты и «очищать» обычаи от искажений, привнесенных в период правления Валуа. В ноябре 1417 г. он восстановил в Кане местную Счетную палату, в апреле следующего года утвердил Филиппа Моргана в должности канцлера герцогства, а в июле 1419 г. назначил Хью Латтереля герцогским сенешалем. Возрождение последней должности, отмененной еще в 1204 г. после захвата Нормандии французскими войсками, являлось не более чем символическим напоминанием о временах правления Плантагенетов, поскольку никаких дальнейших изменений в существующую систему управления привнесено не было [833]. Впрочем, следует отметить, что, выбирая лиц, достойных занимать ту или иную административную должность в Нормандии, Генрих, а впоследствии и герцог Бедфорд, гораздо больше доверял соотечественникам, чем нормандцам. В отличие от Гаскони, где местные уроженцы активно участвовали в административных делах, в Нормандии большинство важных постов было занято англичанами. В мае 1418 г., отменяя налог на соль, король пообещал править в Нормандии в соответствии с ее древними обычаями, утвержденными еще во времена его предков [834]. Безусловно, отмена налога на столь важный продукт должна была способствовать росту популярности нового правителя. Напомню, что к аналогичной мере в том же году прибег герцог Бургундский, стараясь заручиться дополнительными симпатиями со стороны жителей Иль-де-Франса.

С этого времени в официальной пропаганде, а затем и в исторических сочинениях начинает подчеркиваться англо-нормандское происхождение как самого Генриха, так и его соратников. Томас Элхэм, один из королевских капелланов, указал на нормандские корни Генриха в написанной после 1418 г. «Рифмованной книге»:

В пассаже, посвященном осаде Арфлера, Элхэм специально подчеркнул, что герцогство Нормандия досталось Генриху по праву наследства [836]. Перед тем как начать изложение хода второй кампании, поэт указал на три причины, три обоснования для войны, среди которых на первом месте стоит Нормандия, затем — Аквитания и лишь на третьем месте корона Франции. Относящиеся к Нормандии строфы опять-таки указывают на наследственное право:

В 1419 г. знаменитый хронист из Сент-Олбанса Томас Уолсингем завершил труд, специально посвященный описанию и истории Нормандии. В нем историограф не только возвел генеалогию Генриха V через Вильгельма Завоевателя к «первому герцогу» Роллону [838], но и обстоятельно доказал правомерность притязаний английских королей на это герцогство.

Во всех сочинениях Уолсингема встречается примечательный анекдот. Согласно утверждениям хрониста, во время осады Кана к герцогу Кларенсу явился монах аббатства Сент-Этьен, который обратился к герцогу с просьбой пощадить обитель на том основании, что его предки были основателями и покровителями монастыря [839]. Еще менее правдоподобную, но от этого не менее красивую с точки зрения пропаганды общего англо-нормандского прошлого историю рассказывает один из анонимных продолжателей хроники «Брут». После взятия Руана в январе 1419 г. группа горожан попросила одного английского рыцаря выслушать их просьбу о помощи. Когда же они узнали, что его имя сэр Жильбер Амфравиль, «они благодарили Бога и Пресвятую Деву за то, что встретили его, ибо он был старинной нормандской крови» [840]. Другой продолжатель той же хроники сообщает об интересе к нормандскому прошлому в период военных побед Генриха V. Вскоре после победы при Гастингсе Вильгельм повелел всем достойным нормандским рыцарям разместить изображения их гербов с именами владельцев в специальной зале, «чтобы память об их почете и славе была вечной». Зала эта не сохранилась, и рисунки были утрачены. Однако один из монахов аббатства Бэттл [841]скопировал все рисунки в книгу, чтобы «там они вечно хранились и все рыцари могли бы там найти свои гербы, если они их не знали». Эта книга хранилась в аббатстве до того времени, «пока король Генрих V не отправился в Нормандию, чтобы завоевывать принадлежащее ему по праву, взяв с собой всех рыцарей, которые забыли свои гербы; поэтому король послал в аббатство, чтобы ему прислали Гербовник». Эта книга так и не вернулась в монастырь, поскольку вскоре она была потеряна, а зала окончательно разрушилась. Но, к счастью, имена были записаны в таблицу, которая вставлена в анналы аббатства Бэттл. Хронист выдвигает версию, что эти анналы стали известны как «свиток Битвы» — список тех, кто сопровождал герцога Вильгельма. Сохранилось множество копий и версий этого списка, датируемых серединой — второй половиной XV в. [842]

Идея возвращения или обратного завоевания Нормандии потомками тех, кто высадился на английском побережье в 1066 г. вместе с герцогом Вильгельмом, была совершенно очевидна, она фактически лежала на поверхности. Но разработкой этой концепции скорее занимались историографы, а не король или члены его администрации. Генрих широко наделял завоеванными землями своих соратников, однако при этом он никак не старался соотнести их имена с наследством предполагаемых нормандских предков. Впрочем, надо отметить, что в королевский фонд поступили земли, конфискованные исключительно у явных сторонников Валуа, поэтому полное возвращение ленов предков просто невозможно было бы осуществить. В некоторых дарственных хартиях короля указывалось, что феодальные ренты следует выплачивать 1 августа, что приурочивалось к дате высадки английских войск на побережье в 1417 г., ставшей началом его герцогского правления. Возможно, что сама эта дата — праздник вериг св. Петра — была выбрана не случайно. Ведь праздник отмечался в день чудесного освобождения апостола из римской тюрьмы. Таким образом, отличавшийся особым благочестием Генрих мог намекать на освобождение Нормандии из-под власти Валуа [843].

Несмотря на то что вплоть до конца 1419 г. английский король предпринимал серьезные попытки принудить своих французских противников передать ему Нормандию в полное суверенное владение [844], следует отметить, что Генрих чаще всего использовал титул герцога Нормандии рядом, а не вместо титула короля Франции [845]. Не всегда понятно, как он расценивал завоевание: подчинялись ли ему жители Нормандии как герцогу или как королю Франции? По мнению А. Карри, для Генриха титул герцога всегда «произрастал» из титула французского короля — он никогда не разделял эти два титула. В качестве доказательства этого предположения А. Карри указывает на то, что, кроме единственного упоминания в «Хронике Нормандии» о том, что на службу в Руанском соборе в 1419 г. Генрих явился в герцогском облачении, нет никаких свидетельств в пользу того, что английский король организовывал какие-то особые пропагандистские акции с целью подчеркнуть герцогский титул [846]. Действительно, в прокламациях и хартиях Генрих V довольно часто ссылался на восстановление прав, унаследованных им от предков, но под этими предками могли подразумеваться не только нормандские герцоги, то есть Плантагенеты, но и французские короли. Например, в хартии о вольностях Руана он подтвердил все грамоты, выданные не только герцогами Нормандии из числа английских королей, но и всеми французскими королями вплоть до Филиппа Валуа [847]. Впрочем, приходится признать, что точный ответ на вопрос об отношении Генриха V к титулу герцога Нормандии до подписания мира в Труа дать невозможно.