Елена Калмыкова - Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

Видимая стабильность английского режима привлекала в Нормандию купцов и ремесленников из Англии. Например, лондонский торговец Томас Леклерк арендовал в 1421 г. у короны девять магазинов в Руане сроком натри года [861]. Открывая дело и приобретая недвижимость в городах Нормандии, англичане получали возможности, которых у них не было на родине. Так, молодой торговец тканями Николас Брадкирк получил от Генриха V два дома — в Кане и в Арфлере. В 1428 г. он в дополнение к своей коммерческой деятельности получил должность сборщика эд в Кане. Продвижение по административной лестнице привело к изменению и социального статуса — в 1443 г. он значился в документах как эсквайр и владелец лена в пригороде Кана. Его сын служил лучником в войске Бедфорда, а внук стал студентом Канского университета, по окончании которого поступил на службу в казначейство в Руане [862]. Бедный английский лучник Уоткин Гудкин начал коммерческую деятельность с того, что получил от Генриха V разрушенный дом в Арфлере в 1420 г. В 1425 г. он уже держал таверну в Кане. После того как в пьяной драке погибла его жена-англичанка, он вступил в новый брак, на этот раз с француженкой. После 1435 г. Гудкин начал активно спекулировать на недвижимости, покупая, а затем продавая или сдавая в аренду земли и дома в Кане и окрестностях, сколотив в итоге порядочное состояние [863].

Переселяясь из Англии в Нормандию, новые собственники земель и городской недвижимости перевозили с собой «своих людей» — членов семей, родственников, доверенных лиц и слуг, которые также стремились устроиться на новом месте. На протяжении десятилетий многие англичане, прежде всего несшие гарнизонную службу, упорно предпочитали держаться компании земляков, заключая браки исключительно внутри «землячеств». Впрочем, находилось немало желающих вступить в брачные отношения с вдовами и наследницами местных феодалов и буржуа. Так, 30 сентября 1417 г., всего лишь через три недели после капитуляции Кана, английский солдат Джон Конверс получил королевское разрешение на брак с девицей Эстьен Ла Ковет, отец которой был убит. Молодоженам было передано в собственность все имущество покойного. В 30-х гг. XV в. Джон Конверс, именовавший себя «bourgeois de Саеп», занимался коммерцией, импортируя зерно из Суссекса [864]. Безусловно, браки с нормандками способствовали лучшей адаптации англичан к жизни в чужом регионе. Не случайно многие, состоявшие в подобных браках, предпочли после 1450 г. присягнуть на верность Карлу VII и остаться в Нормандии. В отличие от Иль-де-Франса, где женщина, вступившая в отношения с англичанами, прочно ассоциировалась с «исконными врагами королевства», рискуя навлечь на себя гнев и презрение соотечественников, в Нормандии дамы и девицы охотно заключали брачные союзы с завоевателями. Для многих из них, как в случае с Эстьен Ла Ковет, подобный брак был единственным способом сохранить наследственное состояние, другие осознавали выгодную перспективу, открывающуюся перед семейством, глава которого принадлежал к народу завоевателей. Наконец, не стоит забывать, что в обескровленной войной Нормандии женское население преобладало над мужским, а следовательно, не каждая нормандка могла позволить себе особую разборчивость в выборе жениха.

Все вышеперечисленные примеры свидетельствуют о том, что англичане пришли в Нормандию основательно и надолго. В отличие от Парижа здесь они чувствовали себя настоящими хозяевами, были готовы вкладывать собственные средства в освоение региона и налаживать связи с местным населением. Успехи англичан в деле колонизации Нормандии были особенно очевидны сторонним наблюдателям, например бургундцам, отметившим в 1435 г., что управление этим герцогством, а также судопроизводство и налогообложение в нем не в полной мере объединены с короной Франции [865]. Смерть герцога Бедфорда, потеря Парижа, разрыв союзных отношений с Бургундией и переход бывшего союзника на сторону врага, рост национально-освободительного движения и укрепление военного превосходства армии Карла VII, очередной финансовый кризис, а также сложные отношения между членами Королевского совета в самой Англии способствовали «усмирению» ланкастерских аппетитов во Франции. Разумеется, и речи быть не могло о том, чтобы всерьез обсуждать идею отказа Генриха VI от титула короля Франции. Однако к началу 1440-х гг. все силы были сконцентрированы на попытках сохранить за Англией Гасконь и Нормандию. В 1435–1436 гг. значительно возросло число ленов, пожалованных англичанам из конфискованных у «мятежных» нормандцев земель. В этот период в документах и исторических сочинениях снова начинает доминировать идея принадлежности Нормандии английской короне. Например, комментируя мир в Труа, Джон Хардинг добавляет: «Нормандия и Гиень должны были навечно оставаться за ним и его наследниками, королями Англии» [866]. Как заметил Уильям Вустерский в «Книге Благородных»: Генрих V «желал получить герцогство Нормандию прежде всего и лишь затем королевство Францию» [867]. В свою очередь, Джон Бэйл в «Хронике» именует провинции, которые англичане потеряли в 1449–1450 гг. (Нормандию, Анжу и Мен) «старым наследством, принадлежащим издревле королям Англии» [868].

В главе о представлениях англичан о роли Божественного провидения в войне отмечалось, что фактически вся вина за потерю Нормандии в 1450 г. была возложена на фаворита королевы Маргариты Анжуйской Уильяма де Ла Поля, графа Суффолка. Даже в официальном тексте вынесенного ему парламентом импичмента утрата Нормандии стояла отдельно от поражения в войне за французскую корону [869]. Осужденный на изгнание из Англии, Суффолк отплыл из Англии 1 мая 1450 г. Однако ему так и не удалось достичь французского берега: неизвестные мстители напали на его корабли и обезглавили бывшего лорда-камергера и адмирала Англии.

Потеря Нормандии в 1450 г., так же как утрата Иль-де-Франса, Понтье, Мена и, наконец, Гиени в 1453 г., стала причиной множества личных трагедий. Выгнанные из своих владений англичане и их сторонники были вынуждены либо как-то приспосабливаться к новым условиям жизни во Французском королевстве, либо эмигрировать в другие страны. Толпы изгнанников из «наследных земель Плантагенетов» молили Генриха VI о предоставлении хоть какой-нибудь пенсии в качестве компенсации за утраченные обширные владения (полученные за верную службу во Франции). Так, в марте 1451 г. Королевский совет в Англии рассмотрел петицию эсквайра Генри Элиса и его жены, потерявших в Нормандии собственность, приносящую ежегодный доход в 2 тысячи франков, и вынес решение о предоставлении им в качестве компенсации пенсии в размере 100 фунтов [870]. Однако эти частные судьбы мало волновали английских историографов того времени. Проблема потерянных во Франции земель, кажется, совершенно не беспокоила хронистов. Некоторые из них вяло фиксировали события, отмечая предательские действия графа Суффолка, все больше и больше концентрируя внимание на внутренних делах Англии. Фактически можно утверждать, что англичане в Англии даже не заметили конца войны. Впрочем, как уже отмечалось, формально война за французскую корону так и не закончилась.