Томас Вебер - Становление Гитлера. Сотворение нациста

Даже хотя «Народные курсы» завершились фиаско, Военное командование 4-го Округа решило, что ситуация была настолько зловещей, что классы следует учредить также для состоявших в армии. Целью было натренировать солдат в качестве ораторов, которые соответственно стали бы распространять контрреволюционные идеи среди рядовых военных частей, а также среди гражданских лиц по южной Баварии. Как устанавливал военный декрет от 1 июня 1919 года, лекции имелись в виду как «анти-большевистская тренировка», нацеленная на поощряемое «гражданское мышление». Задача их организации, равно как и более широкого отслеживания политической активности в Баварии и выполнения антиреволюционной пропаганды, была возложена на Отделение 1b ( Abteilung 1b ) Окружного Военного командования 4, более известное как Отделение разведки, образования и прессы. Внутри департамента задача организовать и вести курсы была возложена на капитана Карла Майра, главу подотдела пропаганды ( Abt. 1b/P )

Как знак того, насколько важной считалась его работа, Майру — который расценивал себя как «главного человека в разведке» в Баварии — дали в качестве базы операций самый элегантный отель, который гордился тем, что был самым современным в Европе. Из комнаты 22 в «Регина Палас-отель» ( Regina Palasthotel ) Майр разрабатывал планы, как он изгонит коммунистические идеи из Баварии. Его целью было использовать пропагандистские курсы для того, чтобы привить их участникам «принятие необходимости действий государства, и новое чувство политической морали». Его целью не было «натренировать и послать законченных ораторов в страну и в войска». Скорее, он верил в то, что «многое будет достигнуто уже в том случае, если точки зрения, которым мы учим в этих классах, будут восприняты людьми, хорошо настроенными к нашей родине и к нашим солдатам, и эти честные люди пойдут вперёд и станут распространять такие идеи в своих кругах».

Майр изо всех сил старался найти тех, кого он имел в виду как подходящих участников для его курсов пропаганды, жалуясь своему партнёру 7-го июля, когда два его курса уже были завершены: «Ты не поверишь, сколь мало умелых, образованных людей имеет подход к людям, кто может разговаривать с людьми, но без партийных лозунгов. Невозможно остановить их от разглагольствований на тарабарщине».

Одним из немногих, кто соответствовал запросам Майра, был член комиссии по Расследованию и Демобилизации Второго пехотного полка — Адольф Гитлер. Вероятно, назначенный на курсы своим командиром полка, полковником Отто Штаубвассером, он посещал третьи курсы пропаганды Майра, которые проходили с 10 по 19 июля в барочном особняке Palais Porcia . Параллельные курсы для офицеров, которые должны были иметь место в то же время, будут включать в качестве участников Альфреда Йодля, будущего начальника штаба оперативного руководства Верховного Командования вермахта, и Эдуарда Дитля, который станет любимым генералом Гитлера во Второй мировой войне.

Курсы обеспечили Гитлера ещё одним спасательным кругом в армии. Приказ по полку, датированный 30 мая, разъяснил, что Гитлер может избегать демобилизации только до тех пор, пока он нужен в комиссии по расследованию своей части. Если бы не возможность принять участие в одних из пропагандистских курсов, у него было бы мало шансов не оставить армию. Курсы в Palais Porcia не только дали ему ещё один спасательный круг в армии, но и обеспечили будущего вождя Третьего Рейха его первым формальным политическим образованием. Что даже более важно, это тесно связано с его неожиданной политизацией в середине 1919 года.

9 июля 1919 года, в предшествующий началу пропагандистского курса Гитлера день, произошло событие, объясняющее реальное значение курсов. В тот день Германия ратифицировала Версальский договор. Ратификация символизировала конечную точку в радикальном сдвиге общего мировоззрения людей в Мюнхене, которое происходило с 7 мая, когда державы-победительницы в войне впервые опубликовали свои условия мира. Вплоть до момента ратификации противники условий мира могли жить в надежде, что Ватикану удастся воздействовать на Соединённые Штаты, чтобы они настояли на некарательном мире. Или, по меньшей мере, они могли надеяться, что Германия будет достаточно сильна и у неё будет воля, чтобы сопротивляться карательному миру. Даже Мелания Леманн, жена правого издателя Юлиуса Фридриха Леманна, одобрительно отметила в своём дневнике 7 июня, что Национальная Ассамблея Германии «заявила, что эти условия мира были невозможными», таким образом чувствуя или надеясь, что у держав-победительниц в Первой мировой войне ничего не выйдет с карательным мирным договором. Однако, к своему ужасу, в конце июня она осознала, что парламент собирается принять условия мира, на основании чего она заключила: «Теперь мы действительно потеряли всё».

Девятое июля изменило всё для Гитлера, поскольку ратификация мирного договора имела следствием его запоздалую реализацию того, что Германия действительно проиграла войну. Это был момент прозрения Гитлера, его драматическое политическое преображение. Оно произошло ни во время его жизни в Вене, ни в течение войны, ни во время революционного периода, ни вследствие кумулятивного опыта войны и революции. Наоборот, оно случилось вследствие его отложенной реализации поражения в постреволюционном Мюнхене. Это теперь началась политическая трансформация и радикализация Гитлера.

Подписание и ратификация Версальского договора (см. фото 7) были травматичны не только для Гитлера, но и для людей в Мюнхене по всему политическому спектру. Например, Рикарда Хух, романист, драматург, поэт и документалист либерально-консервативных убеждений, а также защитник прав женщин, напишет своей лучшей подруге, либеральному члену Национальной Ассамблеи, Марии Баум позже в том месяце: «Подписание мира оставило у меня ужасное впечатление. Я не могла полностью оправиться. Постоянное ощущение дискомфорта».

Несмотря на последующее обращение Гитлера из политической целесообразности к 9 ноября 1918 года — когда революция в Берлине покончила с имперской Германией — как к тому дню, который предположительно «сотворил» его, в действительности же 9 июля 1919 года было гораздо более важной датой в метаморфозе Гитлера. Его более позднее подчёркивание важности 9 ноября, как преобразившего его политически, позволит Гитлеру датировать более ранней датой своё политическое преображение и тем самым натянуть покров над своим соучастием в последующих революционных режимах. Это позволит ему в Mein Kampf мельком пройтись по своему опыту между его возвращением в Мюнхен в ноябре 1918 года и падением мюнхенской Советской республики. Его описание в Mein Kampf своей жизни во время этих шести судьбоносных месяцев насчитывает 189 слов и могло бы уместиться на обратной стороне почтового конверта. Даже его описание своих разногласий с отцом в возрасте одиннадцати лет — какую школу он должен посещать — более чем в два раза длиннее этого.