Николай Белан - Эпицентр

«— Как меня прихватило, я так и не понял, хотя и был постоянно в сознании, — приводились в газете слова Юрия. — Как смог, разгреб себя целыми рукой и ногой, чтобы заметили, если вдруг отключусь. Считаю, мне крупно повезло — раны-то пустяковые: переломы срастутся, швы затянутся, главное — живой. Больно и горько думать о ребятах — их уже не вернуть…»

Сострадание к попавшим в беду людям, способность к самопожертвованию во имя их спасения — вот то, что двигало Юрием, многими другими офицерами, прапорщиками, солдатами, первыми приступившими к ликвидации последствий землетрясения. В этом — их профессиональный долг, в этом — их нравственное кредо.

Солнечное ереванское утро. Спешат по своим делам горожане. Обычный гомон древних улиц нарушают разве что резкие сигналы машин — здешние автолюбители народ, известно, горячий. И тем резче бросается в глаза прижатая к бордюру у перекрестка боевая машина пехоты. В люке солдат. Каска. Бронежилет…

По-разному относятся здесь к существованию особого положения. Одни убеждены, что в сложившейся, до предела раскаленной, чреватой непредсказуемыми последствиями, обстановке иного выхода не было. Другие считают, что комендантский час, пропускная система, милиция и войска на улицах — меры излишне суровые. Они не только задевают национальное достоинство, но и подрывают веру людей в демократические преобразования, в конечном счете бьют по интересам перестройки. Не обошлось и без всевозможных слухов, домыслов и даже инсинуаций. Вот одна из последних листовок, распространенных от имени так называемого «комитета карабахского движения Армении». Ее сняла со стены своего дома пожилая женщина-армянка, принесла военным.

«Соотечественники!.. В историю вошел год национальной трагедии… На священной армянской земле траур… На улицах вместо улыбающихся лиц — каратели с дубинками. Советская печать и телевидение говорят о демократизации, в то время как политическая ситуация в Армении все больше напоминает «теплую» атмосферу 1937 года… Те же действия карательного аппарата, и в первую очередь — армии. Призываем оставаться верными клятве… Борьба! Борьба до конца!..»

Генерал-майор А. Рябцев, временно исполнявший обязанности коменданта Особого района, не выказав эмоций, отодвинул листовку в сторону.

— Не побоялись нести это «карателям»? — улыбнувшись, поднял глаза на женщину.

— Вы уж, ради бога, не обижайтесь. Мы, старики, все понимаем. Если бы кто из моих сыновей написал такое, я бы сгорела со стыда…

Понимание… В обе соседние республики все же приходит время трезвого взгляда на случившееся. Пора осмысления и мучительного поиска ответов на многие больные вопросы. Один из них: можно ли было действительно обойтись без чрезвычайных мер, не имеющих в нашей стране прецедентов?

Мы разговаривали на эту непростую тему с генерал-лейтенантом А. Макашовым, исполнявшим обязанности коменданта Особого района, наверное, в самые напряженные дни — после землетрясения. Альберт Михайлович вместо пространных разъяснений достал из стола папку…

Десятки снимков. Убитые и раненые. Сгоревший дом. Автобусы с разбитыми стеклами и пулевыми пробоинами. Маслянистые рубчики боевых гранат. Заводского производства, но явно не армейского образца. Полураздетые женщины с наспех укутанными детьми на руках по колено в снегу пробиваются через горный перевал…

Комендантский час в Ереване был введен 25 ноября. В этот день генерал-лейтенант В. Самсонов, назначенный военным комендантом города, выступил с обращением к населению и трудящимся. Были в обращении и такие слова: «…эта вынужденная мера продиктована суровой необходимостью, направленной на защиту ваших интересов, прав и достоинства советских граждан. Мы призываем вас к спокойствию, к проявлению выдержки, взаимному уважению друг к другу, безусловному выполнению положений комендантского часа…»

Каким он был, тот день?

«От военного коменданта Особого района. Транспорт, вузы, предприятия не работают. Идут митинги в Ленинакане и Масисе. Предложено объявить Ереван «мертвым городом», прекратить призыв молодежи в Советскую Армию. В Масисе — призыв вывести войска из района… продолжать забастовку до выполнения требований…»

Чуть позже в ряде районов произошли новые межнациональные столкновения. И снова убийства, увечья, поджоги. Ситуация серьезно осложнялась противозаконными действиями так называемых «групп самообороны» из числа лиц армянской национальности, блокировавших автомагистрали в Гугаркском, Степанаванском, Калининском и других районах. До землетрясения оставались считанные дни. Трудно прогнозировать, чем обернулись бы для республики две стихии — подземная и людская, — если бы 5 декабря комендантский час не был введен еще в шестнадцати районах.

Утром рокового дня газеты сообщили: «Обстановка по г. Еревану нормализуется. Работают все предприятия, общественные и бытовые учреждения. Нормально функционирует транспорт…» К 7 декабря обстановку удалось отчасти стабилизировать и в других местах. С 11 часов 41 минуты начался словно иной отсчет времени. Для Армении. Для страны. Для армии.

Из сводки военного командования: «В зоне разрушений — 21 город и район. Без крова остались свыше полумиллиона жителей. Перестали функционировать более 150 предприятий. Число жертв около 25 тысяч. Развернуто 27 600 палаток, 180 продовольственных пунктов с раздачей горячей пшци… В расчистке завалов участвуют 18 756 военнослужащих, в том числе 2500 коммунистов…»

Эти цифры появятся позже. И станет известно, что воинами извлечены из-под обломков тысячи и спасены сотни — армян, азербайджанцев, русских…

Беда отрезвляет. Она остудила многие горячие головы. Но только не лидеров комитета «Карабах». Даже в дни невиданного бедствия и людских страданий они не оставили своих амбиций, не подняли голос против розни и предрассудков. Напротив, скатились на политические спекуляции. В помощи братских республик усмотрели лишь «дешевую и бессмысленную пропаганду интернационализма», больше того, объявили попыткой «изменить этнический состав Армении». Развязали неприятно поразившую весь советский народ кампанию против размещения спасенных в здравницах Крыма, Ставрополя, Подмосковья… Под видом помощи пострадавшим представители «комитета», случалось, останавливали идущую к местам бедствия технику, вносили изменения в путевые листы, заверяя их своей «печатью»… Плодами этой «помощи» были лишь сумятица и неразбериха.

За организацию несанкционированного сборища у Дома писателей, отказ выполнить требования коменданта Особого района 10 декабря наиболее ярые подстрекатели были задержаны в административном порядке. А на следующий день…