Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 2: Рим / После Рима

В этот дворец и вступает Амур проворно и гордо,
Быстрые крылья сложив, утомленные дальним полетом.
В эти часы на своем слепительно блещущем троне
100Кудри Венера свои убирала прекрасным убором.
Три идалийских сестры стояли вокруг: возливала
Нектар на темя одна, другая гребнем слоновым
Прядь отделяла от пряди, а третья, встав за спиною,
Их в завитки завивала и надобным располагала
105Строем, один к одному, оставляя, однако, иные
Вольной волною лежать: в богине мила и небрежность.
Суд красоте – в зеркалах: отраженья блистают повсюду,
Взоры пленяя, куда ни взглянуть. Взирает, любуясь,
И замечает богиня в одном из зеркал отраженье
110Сына. К нему обратясь, гордеца заключает в объятья
И вопрошает: «О чем твоя радость? Какую победу
Ты одержал? Кто пал под стрелой? опять Громовержца
Бычьим мычаньем мычать ты заставил меж телками Тира?
Или Титана смирил? или снова в пастушью пещеру
115С неба Диану низвел? Большого и трудного бога,
Вижу я, ты поборол».
Приникая к устам материнским,
Молвит Амур: «Обрадуйся, мать! Небывалую славу
Лук мой ныне стяжал: его силу изведал Гонорий.
Ты ведь знаешь Марию, ты знаешь отца-полководца,
120В чьей руке и Запад, и Рим; и слава Серены
Тоже дошла до тебя. Склонись же к царственным зовам —
Соедини их союз!»
Разомкнув Киферея объятья,
Кудри быстрой скрепила рукой, струящийся пеплум
Складками собрала, опоясала пояс, волшебных
125Полный чар, которым она укрощает потоки,
Моря шум, ветра вихрь и молнии гневного неба.
К берегу выйдя, она призывает крылатых питомцев:
«Дети, скорей! Кто ко мне приведет из зеленой пучины
Быстрое чудо, Тритона, – умчать меня в дальнее море?
130До сих пор никогда не бывал он так нужен, как ныне:
Брак сей – священнейший брак! Проворней ищите – быть может,
Раковиной своей глушит он ливийские волны,
Может быть, режет Эгейскую гладь. Кто найдет его первым,
Тот от меня получит в подарок колчан золоченый».

135Так сказала, и вмиг разлетелась искателей стая,
Каждый своим путем. А Тритон в это время в глубокой
Плыл Карпафийской волне и пытался настичь Кимофою.
Дикого бога боится она, противится, бьется,
Из уловляющих рук вырывая скользящее тело.
140«Эй! – восклицает Амур, уследивший их, – полно! проделок
Вам под водою любовных не скрыть. Собирайся! ты должен
Нашу везти госпожу. Немалая будет награда:
Ты не в добычу, а в дар за услугу возьмешь Кимофою.
Так поспеши заслужить!»
И вырос из бездны огромный
145Бог-полузверь: по плечам волною струилися космы,
Рыбий хвост плескал позади, и в жесткой щетине
Ноги двоились в подобье копыт. Три раза рванувшись,
Он на четвертый уже взбороздил пафосскую отмель.
Чтобы достойно богиню принять, осеняюще выгнул
150Хвост он крутою дугой, а колючих багрянок, покрывших
Спину, в мягкий багрец превратил; и, словно в беседке,
Белой ногой касаясь волны, поплыла Киферея.
Следом ринулся рой раскинувших крылья амуров,
Дрогнула тихая гладь от песен; в Нептуновы сени
155Сыплются с неба цветы; любуясь, глядит Левкофоя,
Кадмова дочь; Палемон взмахом роз погоняет дельфина;
Водоросли переплел Нерей перецветьем фиалок,
И седину свою Главк венчает невянущей вязью.
Шественный шум уловив, всплывают из волн нереиды,
160Каждая на своем невиданном звере: иную
Деву с рыбьим хвостом выносит морская тигрица,
Эту – баран водяной, гроза Эгейского моря,
Лбом ударяющий в борт, а эту – с лазурною шерстью
Львица морская, а та оперлась на зеленую телку;
165Каждая наперебой предлагает дары новобрачным —
Бусы несет Галатея, а пояс несет Кимофоя,
А диадему несет Псамафа, жемчужные перлы
Для украшенья сама в Эрифрейских собравшая глубях,
И поднимает, гордясь, кораллы подводные Дота —
170В море они, как растенья, живут, а выйдя из моря —
Как дорогой самоцвет. Окружая нагими телами
Выезд Венеры, поют и плещут кругом нереиды:
«Вот для Марии убор! Отнеси, царица, царице
Наш верноподданный дар! Скажи, что такого Фетида
175Не получала сама, ни наша сестра Амфитрита,
С нашим Юпитером празднуя брак. Пускай она знает:
Счастливо море всегда служить Стилихоновой деве!
Мы уж не раз отца ее флот проносили к победе
В дни, когда поспешал он отмстить за попранных греков».

180Вот лигурийской земли коснулся уж пенною грудью
Быстрый Тритон, на волнах заклубив утомленное тело.
Ввысь устремляет богиня полет – в тот город, где галлы
Гордо хранят напоказ шерстеносную кожу свиную.
От приближенья богини любви расступаются тучи,
185Альпы светом горят под чистым северным ветром;
Сторожевые войска не знают причины веселья,
Но веселятся душой; покрываются Марсовы стяги
Розами, и распускают листву оживленные копья.

С речью Венера тогда к своему обращается сонму:
190«Други мои, до поры отвратите отселе Градива:
Я одна хочу здесь царить. Да скроется с виду
Панцирный огненный блеск, мечи да вложатся в ножны,
Да умирятся орлы на шестах и на древках драконы —
Нынче ратный стан под моими знаменами служит:
195Флейты вместо рогов, а вместо трубного гула
Нежные струны ликующих лир. Пускай часовые
Пьют и едят на часах, пусть пенятся чаши меж копий!
Гордый царственный двор пусть сложит грозную гордость,
Высокомерная знать да не погнушается ныне
200С дружеской слиться толпой. Пусть радость отпустит поводья,
И не стыдится суровый закон улыбки и смеха!
Ты, Гименей, свой факел зажги, и ты, Грация, лучших
Нам набери цветов, ты, Согласие, свей их венками!
Ты же, крылатый мой полк, разбейся теперь на отряды:
205Каждый будь при деле своем, никто да не смеет
Праздно коснеть! Одни развесьте на длинных веревках
Строй лампад, которым гореть наступающей ночью;
Эти пусть поспешат косяк блистающей двери
Миртом моим перевить; а эти пролейте на кровлю
210Нектар и взвейте огонь, ароматом питаемый савским;
Вы раскиньте шелка из Китая в шафранном их блеске
И сидонийский порфирный ковер подстелите подошвам;
Вы, наконец, воздвигните сень над брачной постелью,
Чтоб самоцветами выткалась ткань, чтоб резными столбами
215Кров утвердился такой, какого лидийцу Пелопу
Не возводил золотой его край, какого Лиэю
Не выплетали менады из пальм и индийской добычи!
Все несите сюда, что снискали могучие предки:
Что повелительный дед отбил у саксонцев и мавров,
220Что полновластный отец с пособным ему Стилихоном
Взяли в несчетных боях, что дали армяне и скифы,
Чем поклонилась страна Мероэ, окруженная Нилом,
Где в волосах у людей торчат изостренные стрелы,
Что мидиец прислал от ахеменидского Тигра
225В дни, когда, преклонясь, молила Парфия мира:
Роскошь всех дальних племен, казна всех царей да украсит
Брачный покой: всех римских побед осени его слава!»