Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 2: Рим / После Рима

Вот перешел он Альпийский хребет – и дрогнувший варвар
125Больше не рыщет в полях, в едином сбивается стане,
В оборонительный круг ощетинив равнинную пажить:
Ров ложится двойной, над рвом непреодолимый
Тын встает на валу, и, словно стена боевая,
Строятся плотным кольцом кибитки под бычьею кожей.

130 Оцепеняющий страх пронзает Руфиново сердце,
Кровь отливает от щек, стоит охладелый, не зная,
В бегстве ль спасенья искать, предаться ль на милость сильнейших
Или направить стопы к послушному вражьему стану?
Что ему груды богатств, сундуки, золотого металла
135Полные, что ему кров, на порфирных столбах утвержденный,
Что ему весь дворец, горой возносящийся к небу?
Слышит он шаг, считает он дни, остаток он жизни
Мерит остатком пути. Трепеща наступления мира,
Он не смыкает глаз, он ночью срывается с ложа,
140Словно безумный, казнясь самим ожиданием казни.
Ярость нисходит в него, оживает в злодее преступный
Гений, и вот он идет в священный чертог государя
И обращается к слуху Аркадия с грозной мольбою:

«Ради сияющей братней звезды, ради мощных свершений
145Ставшего богом отца, твоей ради юности светлой
Я заклинаю: спаси! От неправых мечей Стилихона
Дай мне уйти! На погибель мою ополчается сговор
Галлии всей: если есть племена по ту сторону бриттов,
Где Океан омывает волной последнюю землю, —
150То и они взметены на меня! Ужели я стою
Стольких мечей и стольких знамен? Откуда такая
Жажда крови? О нет! Он два мировых полушарья
Хочет подмять под себя, он не вынесет равного рядом:
Мало ему над Римом стоять, над Ливией править,
155Галлам, испанцам веления слать: уж под солнечным кругом
Тесно ему и под сферою звезд! Какую добычу
От победительных войн августейший собрал Феодосий —
Вся у него, никому ничего не отдаст из захвата!
Он ли будет и впредь наслаждаться привольным покоем,
160Я ли стану терпеть?! Почто в твои земли он вторгся?
Пусть отойдет из Иллирика, пусть восточное войско
Он воротит на восток, пусть брат поделится с братом —
Будь наследник меча, как был ты наследником скиптра!
Если же ты не намерен помочь моей участи смертной
165И отвратить беду – пусть знают и звезды и маны,
Что не одна моя голова падет под секирой:
Кровь польется на кровь, не без свиты сойду я к Коциту,
И не на радость могила моя для могильщиков будет!»

Так сказав, исторгает приказ, и гонец поспешает
170В путь с неохотным письмом государя, прикрывшим измену.

Между тем Стилихон ликует, к врагу приближаясь:
Вот уж недалеко войска от рва и от вала;
Рвутся когорты на бой, и он побуждает их к бою.
Встали армяне на левом крыле, доверено галлам
175Правое; на удилах кипит горячая пена;
Тучами пыль встает к небесам; везде по равнине
Ветер вздувает значки над взмахами копий, и мнится —
Взлетом багровых змей свирепствует самое небо.
Блеском сияют мечи по Фессалии, падает отблеск
180В грот Хирона, на брег, не забывший младенца Ахилла,
И на этейскую темную высь. Оглашается кличем
Снежная Осса, высокий Олимп отзывается эхом;
Доблесть вскипает в сердцах, и жизни отважным не жалко:
Им не преграда ни круча скалы, ни глубокие русла
185Рек: несутся стремглав, и стелется даль под копыта.

Если бы в этот час с этим духом ударить на битву —
Греция в жертву мечам не досталась бы силой измены,
В крае Пелопа цвели города бы, не ведая Марса,
Лакедемон бы стоял, стояли бы стены аркадцев,
190Дым не застлал бы два моря, взлетев над горящим Коринфом,
И кекропийская мать не томилась бы в лютых железах,
Мог бы этот день положить предел злополучью,
Искоренив навсегда семена всех будущих бедствий.
О, какой триумф отымаешь ты, зависть Фортуны!
195В трубный рев и в ржанье коней приходит посланье
От государя и слух поражает оружного мужа.

Он изумлен. Великая скорбь и великая ярость
Душу терзают его: ужели столь жалкому трусу
Столько воли дано? В сомненье он ищет решенья —
200В бой ли вести войска или бросить славное дело,
Так превосходно начав? Он хочет помочь иллирийцам —
Но на пути государев приказ. Послушанье сильнее:
Доблесть смириться должна. Там – зовет всеобщее благо,
Здесь – опала грозит. И вот он в негодованье
205Руки к небу простер и рек от полного сердца:

«Вышние боги, досель не сытые гибелью римской!
Если под корень подсечь великую нужно державу,
Если единый удар погубить должен дело столетий,
Если постыл человеческий род – пусть буйное море
210Ринет на сушу потоп, пускай в колеснице небесной,
Сбившись с пути, Фаэтон наудачу отпустит поводья —
Но не Руфин! Ему ль эта честь? Ужель не позорно
Миру пасть от Руфиновых рук? Увы! отзывают
Нас из разгара войны, велят сложить нам оружье!
215Вы, города под огнем и мечом, свидетели будьте:
Я повинуюсь и бедственный мир уступаю крушенью!
Поворотите знамена, вожди! Восточное войско,
В путь, по домам! Пусть луки замрут, пусть трубы умолкнут,
Пусть уцелеют враги – таково повеленье Руфина!»

220 Эти услышав слова, общий рев испустили когорты:
Как керавнийская зыбь, италийским дробимая кряжем,
Как из увлажненных западных туч исходящие громы,
Так не хотят расходиться полки, так требуют боя,
Так за великого спорят вождя, так каждое войско
225Хочет его для себя. Любовь соревнует с любовью,
Достопохвальный колеблет мятеж обоюдную верность
И, наконец, в таком прорывается ропщущем крике:

«Кто обнаженные наши мечи, занесенные копья
Хочет вырвать из рук, разогнуть напряженные луки?
230Кто на сверкнувший клинок налагает запреты закона?
Вспыхнувши раз, воинственный дух погасать не умеет:
Дроты сами хотят упиться варварской кровью,
Сами рвутся в полет, и клинок увлекает десницу,
И не приемлют ножны не отведавших недруга лезвий.
235Нет! не потерпим! Доколь раздорами нашими тешить
Гетов? Опять восстает гражданской усобицы призрак!
Кровь в наших жилах – одна, орлы наши – общая стая:
Не разделяй их! Одно неразъемлемо цельное тело
Перед тобой. Мы пойдем за тобою в любые походы:
240Хочешь – в фульские льды, под гиперборейские звезды,
Хочешь – в ливийскую степь, в пески, раскаленные солнцем;
Если желанен тебе красный берег Индийского моря —
Золотоносную пить готовы мы воду Гидаспа;
Если прикажешь на юг, где новорожденного Нила
245Тайный источник лежит, – весь мир за тобой позабудем.
Где бы под сводом небес Стилихон шатры ни раскинул —
Там отчизна для нас!» «Оставьте! – повелевает
Вождь. – Вложите мечи! Пусть прежде развеется туча
Злобы, грозящая мне. Победа не стоит победы,
250Если она для меня одного. Ступайте, ступайте,
Верные юноши – уж не мои!» Не добавив ни слова,
Он обращается вспять. Так лев, зияя несытой
Пастью, спешит отступить, когда набежавшие толпы
Пасших стада пастухов копьем и огнем его гонят:
255Клонит он шею к земле, застилает гривою очи
И раздвигает трепещущий лес тоскующим ревом.