Святослав Смирнов - Государство Селевка I. Политика, экономика, общество

В промежутке между этими двумя сражениями Селевк, возможно, овладел Вавилоном, воспользовавшись слабостью Архелая. В 308 г. Антигон был вынужден заключить мир с Селевкаом, тем самым отказавшись от претензий на обладание всеми территориями восточнее Месопотамии [101].

Победа в войне за Вавилон и установление власти в Вавилонии, Мидии, Персиде и Сузиане стали фундаментом, на котором Селевк вскоре начал строительство своего государства. Непрочное перемирие между ним и Антигоном дало Селевку возможность совершить восточный поход, повторив тем самым подвиг Александра. Селевк провел 307 г. до н. э., занимаясь внутренними делами, налаживая экономику региона, договариваясь с вавилонскими храмами, укрепляя границу с Антигоном. В следующем 306 году он отправился на Восток.

В 308/7 г., с заключением мирного договора, закончилась война между Селевком и Антигоном за обладание Вавилонией. Селевк, вышедший из этой борьбы победителем, обратил внимание на Восток, чтобы утвердить свою власть в «верхних сатрапиях». Такое решение было продиктовано в первую очередь чувством безопасности западных границ. Вероятность того, что Антигон или его сын Деметрий повторно вторгнутся в Вавилонию была минимальной, т. к. оба они были отвлечены борьбой с Кассандром и Птолемеем. По мнению Л. Кадетре, установление власти Селевка в «верхних сатрапиях» проходило в два этапа. Первый из них связан с ослаблением власти Антигона, что позволило Селевку после победы над Никанором (311 г. до н. э.) распространить свое влияние на Вавилонию, Мидию, Сузиану и Персиду. На втором же, начавшемся в 307 г., были присоединены остальные восточные сатрапии [102]. Однако, в целом, это «покорение» Востока происходило на протяжении всей жизни Селевка. Серьезные меры были предприняты уже после 295 года, когда сын царя Антиох, объявленный соправителем своего отца, был отправлен в «верхние сатрапии» для утверждения власти Селевкидов.

Такие сложные и длительные операции были вызваны особенностями установления власти в этом регионе. Власть Селевка «насаждалась» здесь больше не путем военной экспансии, а посредствам переговоров и дипломатии [103]. Безусловно, для проведения такой политики у всех заинтересованных сторон были свои причины. Как кажется, в процессе установления власти Селевка в Бактрии и Согдиане принимали участие три силы: во-первых, сам Селевк, во-вторых, местная аристократия, занимавшая руководящие, в том числе и административные посты, и, в-третьих, греко-македонские колонисты, оставленные в столь отдаленной области еще Александром.

Отношения между первыми двумя складывались довольно успешно. Местная знать чувствовала себя вполне уверенно в отношениях с Селевком. Скорее всего, никто не ждал от новой власти никаких изменений и переустройства. К тому же жена Селевка Апама была дочерью Спитамена, лидера бактрийских повстанцев, некогда сражавшихся против Александра. Селевк же видел в Бактрии отличный источник доходов. Бактрия, одна из самых богатейших сатрапий державы Ахеменидов, привлекала его своими богатствами. Сами бактрийцы также были заинтересованы в протекторате Селевка. С юга им угрожало государство Маурья, которое с конца IV в. до н. э. начало распространять свое влияние на соседние регионы, а с севера кочевые племена, в итоге вторгшиеся в эту область в нач. III в. до н. э.

Сложнее обстояла ситуация с греческими колонистами. Два восстания в 325 г. и 323–322 гг. демонстрируют их недовольство, как считает Г.А. Кошеленко, колонизационной политикой Александра, при которой основанные поселения были заселены смешанным контингентом поселенцев (включая греков, македонян и варваров), что противоречило идее полиса [104]. Однако можно предположить, что после реформы Антигона в Персеполе (316 г.) усиленная власть сатрапов в какой-то форме нейтрализовала это движение. Власть местных элит с 320 по 305 гг. была гораздо сильнее центральной греко-македонской власти [105]. Политика Селевка в отношении греческих колонистов, таким образом, должна была бы строиться с учетом предыдущего опыта политики Александра.

Действительно, первые Селевкиды поддерживали полисный характер колонизации восточных сатрапий, но в период восточного похода» Селевка такая практика еще не была принята. Переустройству восточных колоний (городов, основанных еще Александром) уделял впоследствии много внимания соправитель Селевка I Антиох. Кажется, это было одной из его приоритетных задач. Да и восстание греческих поселенцев в нач. III в. до н. э. против власти Селевка наводит на мысль, что полисная система в Бактрии и Согдиане к этому моменту еще не сформировалась. Можно предположить, что союз с местной бактрийско-согдийской элитой первоначально не предполагал серьезного вмешательства Селевка во внутренние дела сатрапий. Дело ограничивалось только формальным подчинением Бактрии и Согдианы новой власти со всеми последующими экономическими и внешнеполитическими составляющими.

Итак, после завоевания Вавилона Селевк направился в Бактрию (Iust. XV. 11). Причины этой кампании до конца остаются неизвестны. Сразу же оставим идею об империалистических планах по восстановлению державы Александра, которые можно было бы приписать Селевку, как несостоятельную. Вряд ли Селевк или любой другой диадох в данный момент пытался реконструировать империю Александра Великого. Но можно ли утверждать, что, несмотря на явную неспособность воевать на Западе, Селевк решил повторить подвиг Александра на Востоке? Как кажется, для такого масштабного, дорогостоящего и весьма опасного предприятия у Селевка должны были быть более весомые причины, чем идеологические.

Мы немного коснулись экономических мотивов, однако существуют и политические. Как уже было отмечено, регион Бактрии и Согдианы был заселен греко-македонскими колонистами, которые в политическом смысле были крайне нестабильным элементом. Два известных восстания в 325 и 323–322 гг. подчеркивают настроения, царившие в среде колонистов. Их основная цель заключалась в возвращении на родину, т. е. в материковую Грецию. В 290-е годы, когда эти сатрапии захлестнула волна кочевников с севера, подняли восстания и жители некоторых городов. Кто именно, колонисты или местное население, неизвестно. Такой большой промежуток времени между 322 и 290-ми годами наводит на мысль, что поднимались и другие восстания, которые не нашли отражения у древних авторов. Однако существует одно короткое упоминание позднего источника — Павла Орозия ( Hist. adv. pag . III. 23. 44–45) о неких бактрийцах ( bactriani ), которые снова восстали и которых усмирил Селевк. Павел Орозий пишет: principio Babylonam bello expugnavit et cepit. Bactiranos novis motibus adsurgentes perdomuit. transitum deinde in Indiam fecit … «сначала он (Селевк) войной захватил и взял Вавилон. Усмирил бактрийцев, вновь (и вновь) восставших. Отсюда совершил переход в Индию…» Содержание сюжета о восточном походе Селевка Павел Орозий заимствовал у Юстина, однако при сравнении с текстом Юстина (XV. 4) обнаруживается следующее: Principio Babyloniam cepit: inde auctis ex victoria viribus Bactrianos expugnavit. Transitum deinde in Indiam fecit … «Сначала он взял Вавилон: далее возросшими после победы силами покорил бактрийцев. Отсюда совершил переход в Индию…» Как видно, Юстин ни слова не пишет о восстании в Бактрии. Откуда в повествовании Орозия появляется этот факт, остается загадкой. Возможно, он мог опираться на другой источник или на более раннюю версию текста самого Юстина, или же использовал здесь работу Помпея Трога, которую эпитомировал Юстин. Так или иначе, данный отрывок позволяет предположить, что примерно в 308/7 г. до н. э. в Бактрии вспыхнул некий военный конфликт, скорее всего, восстание колонистов, но, возможно, и каких-то местных племен. Бактрийская аристократия, неспособная решить эту проблему самостоятельно, прибегла к помощи Селевка. Однако неизвестно, какое участие во всем этом принимал сатрап Бактрии Стасанор, назначенный Антигоном (Diod. XIX. 48). Был ли жив Стасанор к этому времени?