Николай Флоренсов - Троянская война и поэмы Гомера

В наши дни никто не пишет гекзаметром ни больших поэм, ни небольших стихотворений, а если такое и случается, то либо в пародийных целях, либо для шутливой стилизации. А ведь классики пашей поэзии нередко прибегали к гекзаметру, хотя не им, а другими, также классическими размерами написаны их лучшие и крупнейшие произведения.

В чем, кроме рассказанного выше и собранного многими и многими знатоками и любителями Гомера, можно было бы найти для себя еще что-то новое в «Илиаде» и «Одиссее»? Как будто эти поэмы уже давно ответили на основные вопросы историков и литературоведов. Не в общих чертах, а достаточно подробно и достоверно мы знаем о жизни, быте, нравах, культуре людей, населявших Эгейский бассейн в те далекие времена. Знаем, а все-таки с поправкой. Живший заведомо после разрушения Трои и до Гесиода, но в уже расцветшей Ионии, Гомер неминуемо должен был ввести в повествования и дух своего времени, и свое отношение к излагаемым событиям, и многое другое, скажем, бывшее еще до Троянской войны, с одной стороны, и появившееся уже после нее, современное самому Гомеру — с другой. Среди знатоков Гомера существует мнение, что некоторые мотивы и намеки в «Илиаде» и «Одиссее» принадлежат еще к середине II тысячелетия до н. э., тогда как Троянская война происходила значительно позже. Вместе с тем некоторые институты власти и социальных отношений в древнегреческом обществе, как они даны в «Одиссее», свидетельствуют скорее о более позднем времени, когда жил сам Гомер.

В «гомеровском вопросе», о котором мы говорили выше, в настоящее время если и продолжают существовать поясности, то они имеют весьма специфический интерес и навряд ли будут когда-либо устранены.

Давно уже обращалось внимание на то, что Гомер ни в «Илиаде», ни в «Одиссее» нисколько не озабочен тем, насколько его слушатель (читатель) подготовлен к пониманию текстов поэм. С первых стихов обеих поэм подразумевается, что читатель уже многое знает, что он знаком со всеми основными героями Троянской войны, с ней самой, с ее побуждениями, а это значит, что предания о Троянской войне уже были широко известны, что они давно распевались предшественниками Гомера, такими же народными певцами, как и он сам. Так, своим началом обеих поэм, как бы случайным, отнесенным к широко развернувшимся и во многом уже миновавшим событиям, Гомер свидетельствует о длительной, связанной с ранее жившими народными певцами, стихийной подготовке его собственных поэм. Ясно, что Гомер не мог просто отталкиваться от песен, созданных по живым преданиям (в какой-то мере даже воспоминаниям!) своих предшественников, доведших свои песнопения только до момента в истории Троянской войны и странствований Одиссея, с которых начал Гомер. Песни других народных исполнителей излагали, конечно, весь ход событий Троянской войны, а также ее последствия и судьбы ее героев, о чем Гомер поведал нам очень немногое (в «Одиссее») или совсем умолчал. Приняв эти очевидные факты, нельзя не сказать о том, что в спорах по «гомеровскому вопросу» правы сторонники синтетической теории, т. е. признания переработки Гомером богатейшего народного творчества.

На вопрос о том, почему из всего огромного историко-мифологического материала о Троянской войне Гомер выбрал события только сорока дней последнего года осады или почему он рассказал о приключениях Одиссея только под самый их конец, может быть дан только один ответ: на то была воля Гомера. В «Одиссее» он показал с помощью рассказов самого героя поэмы самое драматическое и увлекательное, в «Илиаде» же — подвиги двух наиболее любимых автором поэм героев Троянской войны, причем не имевших никакого отношения ни к ее поводу, ни к трагическому концу.

Несомненным является особое пристрастие «Гомера к образу Ахиллеса, гнев которого, как главная тема «Илиады», объявлен в самом первом стихе поэмы и действительно служит главной сюжетной линией ее, которая, заслоняясь то и дело различными отступлениями, каждый раз вырывается наружу и обретает ясное звучание. Читатель или слушатель «Илиады» ощущает образ Ахиллеса и тогда, когда речь идет в поэме и совсем о другом. Удивительным кажется в этой связи и само название поэмы — «Илиада», а не, скажем, «Ахиллея» или «Ахиллеада». Здесь есть над чем призадуматься. Ведь название второй поэмы — «Одиссея» — вполне соответствует ее содержанию, чего никак нельзя сказать об «Илиаде». Об Иле, одном из троянских царей, в ней только кратко упоминается, самому Илиону — Трое в поэме также не нашлось особого места. О том, что находилось за ее степами, кроме замка со святилищами и дворцами, широких и «красиво устроенных стогн», т. е. площадей, что она была «крепкостенной» и «крепкозданной», мы также ничего не знаем, а история города изложена в рассказе Энея совсем кратко. Надо думать, что название «Илиада» не принадлежит Гомеру, оно появилось позже, возможно, в связи с одним из более ранних предании, посвященных Трое — Илиону, а затем как бы растворившихся в Гомеровом эпосе.

Тема гнева Ахиллеса, или, как мы сказали бы теперь, принципиальной последовательной позиции героя по отношению к самодурству и злоупотреблениям администрации своим служебным положением, интересна во многих отношениях. Гомер явно любуется благородством Ахиллеса, его верностью обычаям войны, в частности обычаям дележа награбленного, его твердостью, бесстрашием, решимостью обнажить меч на самого «пастыря народов», командующего всем ахейским войском Агамемнона. Ахиллес долженствует еще более возвыситься в мнении слушателей — читателей, когда он отказывается идти на мировую при посещении его ставки послами Агамемнона. Послы застают его играющим на лире — деталь, характеризующая героя с наилучшей стороны. Но гнев его не слабеет. Он жаждет убийств и крови самих по себе, но продолжает отсиживаться при своих кораблях, причем не мыслит более возвращаться в свою Фессалию, хотя уверял в этом вождей ахейцев при ссоре с Агамемноном. Все это входит в характеристику славнейшего героя Троянской войны и имеет для читателя особый интерес, рисуя нравы позднего варварства и восхищение ими народных певцов, в число которых входили, несомненно, и современники Троянской войны. Гомер в своих песнях, можно думать, точно отражал отношение к Ахиллесу других народных певцов и широкой массы их слушателей. По неизвестной нам причине все они не замечали, что в собственно Троянской войне Ахиллес сыграл роль только убийцы Гектора и опустошителя Троады (им лично было разрушено и разграблено 23 соседних с Троей города), но не совершил ни одного подвига, ставшего для людей общим благодеянием, чем отличались герои более старшего поколения. Об этом уже говорилось выше.