Лариса Печатнова - Спарта. Миф и реальность

Если решения в отношении илотов, периеков и иностранцев эфоры могли принимать, как правило, самостоятельно, без привлечения герусии или апеллы, то в отношении самих спартанских граждан карательные возможности эфоров были все-таки ограничены. Лишь герусия совместно с эфорами и царями или в редких случаях апелла могла приговорить спартанского гражданина к атимии (полной или частичной потере гражданских прав) и смерти. Но зато цензорские обязанности эфоров были ничем и никем не ограничены. С особенно пристальным вниманием эфоры следили за должностными лицами, включая высшее руководство страны. Магистраты, заподозренные в каком-либо преступлении против государства или личности, могли быть ими отстранены от должности, арестованы и преданы суду (Xen. Lac. pol. 8.4).

Так, в 477 г. по их приказу был арестован знаменитый полководец и герой Греко-Персидских войн Павсаний. Он подозревался в государственной измене и связи с илотами. Комментируя эту экстраординарную меру по отношению к человеку из царского рода, Фукидид говорит, что «эфоры ведь имеют власть заключать под стражу даже самого царя» (I. 131. 2). Однако юрисдикция эфоров по отношению к спартанским царям носила все-таки ограниченный характер. Если речь шла о серьезных преступлениях, грозивших царям изгнанием или смертной казнью, то эфоры не имели права самостоятельно решать их участь. Они должны были возбудить судебное дело против такого царя перед герусией и там вместе с геронтами вынести окончательное решение. Таким образом, эфоры были и обвинителями, и участвующими в голосовании судьями.

Что касается спартанских граждан, не принадлежавших к царской семье, то, возможно, в условиях военного времени или при угрозе государственного переворота эфоры имели право действовать по «упрощенной» схеме, вынося приговоры и приводя их в исполнение без привлечения апеллы, а может быть, даже и герусии. Сохранилось несколько примеров подобных действий эфоров для десятилетия между 404 и 394 гг. — периода, наиболее документированного во всей спартанской истории. Так, по приказу эфоров вскоре по окончании Пелопоннесской войны был казнен спартиат Форак, друг про славленного навар-ха Лисандра. Форака обвиняли в коррупции (Diod. XIV. 3. 5; Plut. Lys. 19). Но самое убедительное доказательство того, что эфоры в момент острых политических кризисов имели право действовать по упрощенному варианту — приговаривать спартанских граждан к смертной казни без санкции народного собрания, а возможно, и герусии, — история гибели участников заговора Кинадона. Как сообщает Ксенофонт, именно эфоры в 398 г. раскрыли этот заговор и расправились с его участниками, получив согласие на это только части геронтов (Xen. Hell. III. 3. 8–11). Большой знаток спартанских реалий, Ксенофонт дает нам возможность узнать, как именно в ситуации острого политического кризиса принимались ответственные решения. По его словам, эфоры, узнав о заговоре и устроив тайное совещание с теми из геронтов, которые находились в тот момент в городе, «совместно с ними вынесли общее решение выслать Кинадона из Спарты и арестовать его в Авлоне» (Hell. III. 3. 8). Возможно, поддержка хотя бы нескольких геронтов требовалась эфорам на тот случай, если в дальнейшем их действия показались бы спорными. После того как руководитель заговора Кинадон был арестован, он «сознался во всем и назвал имена соучастников» (III. 3. 10–11). Ксенофонт нигде не говорит, каким способом удалось вытянуть из Кинадона вес необходимые сведения. Он вообще избегает останавливаться на жутких реалиях. О том, что применялись пытки, сообщает Полнен (II. 14. 1). Поскольку среди заговорщиков были спартанские граждане, эфоры не решились казнить их без суда и следствия. По всей видимости, была некая видимость суда. на процессе, происходившем в самой Спарте, Кинадон подтвердил все свои прежние показания. После этого, по свидетельству Полнена, эфоры «без всякого смущения приказали убить всех, на кого был донос, за исключением самого доносчика» (II. 14. 1) [120] В конце VIII в. эфоры приняли горячее участие в подавлении заговора парфениев (Diod VIII. fr. 21; Polyacn. II. 14. 2). Заранее узнав о готовившемся мятеже, они сумели его предотвратить и в спешном порядке послали руководителя заговора Фаланфа в качестве теора в Дельфы вопросить оракул об основании колонии. Важная деталь в рассказе о заговоре парфениев — это поведение эфоров в отношении изобличенных заговорщиков. Даже по отношению к руководителям заговора (в отличие от случая с Кинадоном) карательные меры не применялись. Наоборот, им даже была оказана помощь в выселении. Такой разный подход к заговорщикам объясняется тем, что в конце VIII в. еще не существовало той жесткой полицейской системы, которую мы находим в классической Спарте. В период ранней архаики государство еще не имело надлежащего инструмента для подавления внутренних гражданских смут и в случае с парфениями предпочло откупиться от опасных смутьянов, взяв на себя дорогостоящую отправку будущих колонистов в Южную Италию. .

В Спарте только звание эфора давало реальную возможность его носителям выступать с законотворческой инициативой. Эфоры обладали особыми преимуществами, отсутствующими у всех прочих республиканских магистратов: они были неподотчетны другим должностным лицам, независимы от них и практически безнаказанны. В классический период эфорат в силу целого ряда присущих ему изначально потенциальных возможностей проявлял четко выраженную тенденцию к усилению своих властных функций. Это выражалось, с одной стороны, в расширении его юрисдикции, а с другой — в распространении власти эфоров не только на рядовых граждан, но и на высших «чиновников», включая и царей (Arist. Pol. II. 6. 18. 1271 а).

В компетенцию эфоров как рабочего комитета народного собрания, председателями которого они к тому же являлись (Thuc. I. 87. 1–2; Plut. Agis 9; ср.: Хеn. Hell. II. 2. 19; 4. 38; III. 2. 23; IV. 6. 3), входили вопросы, затрагивающие почти все стороны жизни спартанского полиса. Им же принадлежало право вносить законопроекты в апеллу и ставить их на голосование. Этим правом не обладало больше ни одно должностное лицо в Спарте.

В качестве председателей апеллы и инициаторов важных решений эфоры неоднократно фигурировали в спартанской истории. Так было в 432 г. перед началом Пелопоннесской войны, когда эфором Сфенелаидом был поставлен на голосование вопрос о войне и мире (Thuc. I. 87.1). Так случилось и сразу же но окончании войны, когда именно эфоры, вопреки желанию сторонников Лисандра, настояли на том, чтобы закон о свободном хождении в Спарте золотой и серебряной монеты был принят с существенной поправкой, резко сократившей сферу его применения: «постановлено было… ввозить эти деньги только для государственных надобностей; если же они оказывались во владении частного лица, за это была определена смерть» (Plut. Lys. 17). Принятое с подачи эфоров компромиссное решение повлекло за собой целый ряд последствий большой социальной значимости. Закон, запретивший свободное хождение в Спарте иностранной валюты, оказал непосредственное воздействие на характер экономических отношений и в конечном счете только ускорил процесс социального расслоения спартанского общества.