Михаил Бойцов - Бог, Рим, народ в средневековой Европе

Когда же Рудольф IV мог распространять свои наветы? В литературе исходят из предположения, что он запустил интригу лишь незадолго до ее разоблачения — не ранее сентября [275] См., например: Hohensee U. Op. cit. S. 648–650. . Однако вообще-то ничто не мешает допустить, что осенью его обвинения лишь были преданы широкой огласке, тогда как с императором он мог ими поделиться уже существенно ранее. В самом деле, не пытался ли Рудольф IV запугать ими Карла IV еще во время майского свидания? Если принять во внимание, что герцог выступает в этой истории верным союзником Карла IV, то осенью 1359 г., когда отношения между обоими серьезно обострились, ему такая роль уже не годилась. Тем более что 2 августа Рудольф IV в венгерском Пресбурге (Братиславе) клятвенно подтвердил все договоры, заключенные ранее его отцом с королем Лайошем I [276] Lichnowsky E. M. v. Op. cit. S. DLXXXV. Nr. 70. Текст договора см.: Codex diplomaticus Hungariae… P. 37–39. Nr. III. . В логике «клеветнических утверждений» такой союз означал бы недвусмысленный переход на сторону противников Карла IV, отчего Рудольфу IV странно было бы упрекать рейнских курфюрстов в нелояльности государю — ведь он сам проявлял такую же.

Другое дело — весенняя встреча герцога и императора (а иных до мая следующего года и не будет). Представ перед Карлом IV в качестве верного вассала, спасающего венец, а то и жизнь сеньора от коварных заговорщиков, Рудольфу легче было бы надеяться и на выполнение его пожеланий [277] Такую же точку зрения уже давно разделяли отдельные историки: Kurz F. Op. cit. S. 36; Huber A. Geschichte… S. 32–33. Anm. 4. . Конечно, несмотря на всю исключительную деликатность дела, герцог, наверное, мог бы отправить свой сомнительный донос и позднее — с гонцом. Однако один оборот в оправдательном письме Герлаха Майнцского Карлу IV намекает на иное. По словам прелата, Рудольф «нашептывал императору» свою напраслину [278] Перевод, конечно, не буквальный. Согласно оригиналу, Рудольф то ли нашептывал, то ли злобно внушал свои поклепы императору — притом сразу в оба его уха: «Ad meam <���…> deduxit noticiam relatio fide digna, Illustrem siquidem Dn. Rvdolfvum Austrie Ducem Imperialibus vestris auribus instilasse <���…>» ( Gudenus V. F. Op. cit. P. 426). . Конечно, метафора — не лучший аргумент в пользу допущения, что герцог лично излагал Карлу IV свои домыслы, но ведь автор легко мог подобрать не менее сильную метафору и на случай, если бы Габсбург отправил свои инсинуации императору, скажем, в «пропитанном ядом злобы» послании.

Разумеется, здесь проходит черта, за которой историк рискует вступить на зыбкую почву недоказуемых предположений, — как и представляя себе Рудольфа IV, взбешенного твердым отказом венценосного тестя и яростно скачущего прочь от Праги — притом почему-то в сторону Баварии, а не Австрии [279] Впрочем, несмотря на кружной путь, не позднее 20 мая Рудольф был уже в Вене ( Lichnowsky E. M. v. Op. cit. S. DLXXXIII. Nr. 46; Huber A. Geschichte… S. 183). Причиной объезда мог быть согласно одной монастырской хронике, мор, жертвой которого стали тогда многие в Польше, Чехии и Моравии ( Kurz F. Op. cit. S. 38). См. ниже примеч. 105. …

Как бы то ни было, если герцог и надеялся на легкое подтверждение Карлом IV воли давних императоров и королей, титулы которых Люксембург унаследовал, то он сильно просчитался. Даже согласовать срок и место передачи имперских ленов и то, очевидно, снова не удалось. Согласно фальшивке, император должен был сам приехать в Австрию, чтобы передать лены герцогу — несоразмерная честь для любого вассала [280] Это требование «Большой привилегии» опирается на единственный прецедент: Альбрехт II принял свои лены от Карла IV в 1348 г. в замке Зеефельд (сегодня местечко называется Зеефельд-Кадольц). Владение это находилось (как и находится сейчас) на самой австрийско-моравской границе (причем куда ближе к Вене, чем к Праге), но по своему правовому статусу было имперским леном, который еще с конца XIII в. держали бургграфы Нюрнбергские, передавшие его, однако, далее роду австрийских министериалов Кюнрингеров. Выбор именно этого места должен был удовлетворить как Габсбурга, так и Люксембурга: первый мог считать, что принял свои лены в пределах своего княжества, второй же — что церемония прошла на имперской земле. . В итоге, судя по последующим событиям, пражская встреча не только не могла оправдать надежд, которые Рудольф IV питал, создавая «Большую привилегию», но и должна была глубоко его разочаровать, быть может, даже обидеть [281] Baum W. Op. cit. S. 110. .

Видимо, только после той встречи (а вовсе не ранее, как принято считать в литературе) Рудольф IV стал проявлять открытое недружелюбие к императору. Всего месяц спустя, в июне 1359 г., он начинает пользоваться новыми титулами пфальцэрцгерцога (можно перевести как придворный архигерцог) и старшего имперского ловчего, которые ему якобы предоставляла «Большая привилегия» [282] Lichnowsky E. M. v. Op. cit. S. 17; Wattenbach W. Op. cit. S. 101–103; Huber A. Geschichte… S. 33. . К тому же времени для него изготовили новую парадную печать, на которой герцог был изображен в венце с дугой и крестом — тоже в соответствии с буквой «Большой привилегии» [283] Описание этой печати в ряду печатей других австрийских маркграфов и герцогов см. в работе: Sauter A. Fürstliche Herrschaftsrepräsentation. Die Habsburger im 14. Jahrhundert. Ostfildern, 2003. S. 326. (илл. 5). Печать, разумеется, несла новые титулы. На аверсе Рудольф IV провозглашал себя «Божией милостью дворцовым архигерцогом» не только Австрии, Штирии и Каринтии, но еще Швабии и Эльзаса [284] «RVODOLFUS: QVARTUS: DEI: GRACIA: PALATINVS: ARCHYDUX: AVSTRIE: STIRIE: KARINTHIE: SUEVIE: ET: ALSACIE <���…>» (URL: http://gams.uni-graz.at/o: sis.6-15). О политическом значении Швабии и Эльзаса для Рудольфа IV см.: Niederstätter A. Princeps Suevie et Alsacie. Herzog Rudolf IV. von Österreich und die habsburgischen Vorlande // Die Habsburger zwischen Aare u. Bodensee / hrsg. v. P. Niederhäuser. Zürich, 2010. S. 125–135. (Mitteilungen der Antiquarischen Ges. in Zürich; 77). . На реверсе он был представлен в качестве «Божией милостью старшего ловчего Священной Римской империи» [285] «RVOD[OLFVS]: DEI: GRA[TIA]: SA[N]C[TI]: ROMANI: IMPERII: ARCHYMAGISTER: UENATOR <���…>» (URL: http://gams.uni-graz.at/o: sis.6-15). . Кроме того, по ребру печати шел леонинский стих с прямой отсылкой к поддельной грамоте Фридриха Барбароссы: «Как известно, Австрия — надежный щит империи и ее сердце; о чем свидетельствует император август Фридрих I в написании, скрепленном золотой буллой» [286] «XX * IMPERII * SCVTVM * FERTVRQ[UE] * COR * AVSTRIA * TVTVM * PRIM[US] * FRIDER[ICUS] * TESTATUR * CESAR * AVGV[STUS] * ILL[U]D * SCRIPTURA * OVA[M] ROBORAT * AUREA * BULLA *» (URL: http://gams.uni-graz.at/o: sis.6-15). .

В августе Рудольф IV, как уже говорилось, подтвердил отцовские договоры о дружбе с королем Венгрии — иными словами, намекнул на свою нелояльность к императору. В сентябре он заключил союз с братьями Эберхардом и Ульрихом, графами Вюртембергскими. В их длинном договоре ближе к концу возникает неожиданный мотив. Стороны согласовывают возможное поведение на случай, если император вдруг «скончается» и возникнет необходимость избирать нового короля Римского [287] Kurz F. Op. cit. S. 328–339, особенно S. 336–338. . (Германия, как известно, была выборной монархией и государя для нее избирали узким кругом князей, имевших на это право, — курфюрстов.) Если же курфюрсты не смогут остановиться на одной кандидатуре и выберут двух соперничающих претендентов, герцог и графы не станут враждовать друг с другом, даже поддерживая разных кандидатов. В случае же, если либо герцог, либо один из братьев сам будет избран королем, то высокие договаривающиеся стороны окажут ему поддержку против любого соперника.