Артур Озолин - Из истории гуситского революционного движения

К числу ненужных в обществе, паразитических элементов табориты относили и монашество. По свидетельству Пршибрама [434] Там же, стр. 283. , Вавржинца [435] Vavrinec z Brezové , указ. соч. стр. 96–97. и других хронистов они разрушали, уничтожали и закрывали монастыри, монахов истребляли или распускали с предложением идти работать, как это делают все остальные люди.

Исключительно важен вопрос о том, как же хилиасты мыслили осуществление последнего судного дня?

Еще до вооруженного восстания вокруг этой проблемы шла напряженная внутренняя борьба не только между формировавшейся бюргерской оппозицией и таборитами, но и среди самих таборитов. Она продолжалась и в последующие годы уже в период вооруженной борьбы народа с феодально-католическим лагерем. Было бы ненужным и неверным преувеличением полагать, что все табориты выступили сразу сторонниками насильственных методов преобразования общества. Против этого говорят факты самой чешской действительности и опыт других феодальных европейских стран. Во-первых, исследователям известны лишь локальные выступления чешского крестьянства в догуситский период и лишь одно небольшое восстание против феодалов, имевшее место в середине XIV в. Крупных массовых восстаний против феодалов в чешских землях в период классического феодализма вплоть до XV в. мы пока не знаем. Во-вторых, хотя до начала гуситского движения произошло довольно много активных выступлений ремесленников в городах, но они были еще оторваны, изолированы от крестьянских волнений того времени. Опыта совместной антифеодальной борьбы еще не было. Кроме того, отрицательное влияние на единство таборитского лагеря имела, вероятно, и сектантская идея создания общин «избранных», которые были известны и прежде в чешских землях. Как известно, общины «избранных» богом людей, в соответствии с представлениями сектантов, стремились к изоляции от дурных, злых людей, т. е. от существующего феодального общества, а не к единству всех угнетенных против угнетателей, что объясняется еще общей незрелостью антифеодального движения. Даже тогда, когда у чешских хилиастов победила идея вооруженной борьбы с феодалами, некоторое время еще остались эти элементы сектантства и многие черты присущей крестьянству раздробленности. И для чешских земель в полной мере правомерно утверждение Ф. Энгельса о том, что «…крестьян, хотя и озлобленных страшным гнетом, все же трудно было поднять на восстание. Их разобщенность чрезвычайно затрудняла возможность общего соглашения. Действовала долгая, переходившая из поколения к поколению, привычка к подчинению» [436] Ф. Энгельс , Крестьянская война в Германии, М., 1952, стр. 31. …

Думается, что прав Р. Каливода, выделивший специально период фаталистического хилиазма (1415–1419 гг.) [437] R. Каlivоda , Vytvóreni revolucni ideologie selsko — plebejské ho Tábora, «Filosofický casopis», Praha, 1957, 6. , когда еще не определилась окончательно победа идеи вооруженного восстания в борьбе с мирной тенденцией хилиазма. Первое время гуситы-хилиасты еще не поняли достаточно четко и ясно, каково же их собственное место в процессе осуществления судного дня. Во время судного дня, как полагали тогда табориты, бог своей чудесной силой уничтожит зло и его носителей. «Господь стоит уже в дверях…, — записано в старейшем хилиастическом воззвании, — поэтому весьма усердно бдим, так как не знаем, в какой час третий ангел затрубит в трубу…придет в облаках в величии своем и с великой силой и пошлет отряды своих славных ангелов, чтобы изгоняли все дурное из наследства его…» О наступлении этого судного дня, по мнению хилиастов, будут различные предзнаменования. «…Незадолго перед этим, за три часа, перестанут течь живые воды, и солнце потемнеет, а луна станет кровавой, и с неба будут падать звезды, чтобы кто-либо мог стоять, чтобы не упал или не заблудился бы» [438] R. Кalivodа , Указ. выше соч., стр. 828. . В качестве активной силы, уничтожающей зло и расчищающей дорогу добру, Христос — неземная сила — выступает также и в анонимной квестии: «…уже теперь на кончину света придет Христос в день, который называется днем Господа, чтобы покорил дом мятежный и совершил ему конец и чтобы, исправив церковь, заложил ту славу ка землю, (и) придет принять королевство на этом свете и изгнать все дурное и всех», которые совершают несправедливости, «и не допустить в него ничего порочного, ничего, творящего ложь и безобразия» [439] Там же. . Мы соглашаемся с выводом Р. Каливоды, что уже в этих хилиастических источниках можно отметить более «земное» толкование судного дня по сравнению со старым сектантским хилиазмом, представители которого понимали «второе пришествие» как апокалиптический конец света, т. е. как полную гибель всего сущего. Гуситские хилиасты понимали конец света как водораздел между двумя фазами жизни человеческого общества, пишет Каливода [440] Там же, стр. 829. . В хилиастической квестии заявлялось: «Концом века называем изменение добрых к лучшему и уничтожение дурных» [441] Там же. . Таким образом, целью судного дня должно было быть изменение жизни людей. Фантастика хилиастов теперь резко ограничена и на первый план выделяется рациональное ядро учения, намечается путь к революционному изменению общества.

Однако задачи «верных» богу людей на этом этапе были еще довольно ограничены. Идея активного вмешательства человека в ход событий еще не окончательно победила старую идею пассивного ожидания прихода Христа. Христос дал своим верным приказание, читаем мы в первом воззвании хилиастов, «чтобы бежали не только от грехов, но также из окружающей среды злых, сопротивляющихся и неискренних людей, и говорит: бегите к горам, то есть к верным людям…» [442] «Archiv ceský», т. 6, стр. 41. . Хилиасты призывали бросить свои дома, все имущество и семью, потому что, «если кто оставит дом, братьев, сестер, либо отца или мать, или землю и поле во имя мое (т. е. Христа. — А. О .), получит во сто крат больше и обретем вечную жизнь» [443] Там же, стр. 42. . В таком же духе требование бежать в горы из окружения злых людей выражено и во втором хилиастическом воззвании нач. 1420 г. Термин «горы» употребляется в данном случае символически. Под ним разумелись «верные» люди, то есть в данном случае гуситы. Призыв бежать в горы звучал как сигнал к объединению. гуситов всех направлений, к выделению их из числа «грешных», «злых», т. е. не гуситов, всех тех, кто оставался верным католицизму. Его большое положительное значение заключалось в тенденции к консолидации всех сил, оппозиционных по отношению к феодально-католическому лагерю. Однако нельзя не отметить, что в хилиастическом призыве к бегству в горы не было ясно выраженного лозунга активной борьбы с поработителями. Что же должны были делать люди, ушедшие на горы или в пять укрепленных городов? Об этом говорилось так: «…необходимо без промедления собраться, чтобы постились и рыдали за свои и чужие грехи, чтобы молились днем и ночью, взывая к господу богу, чтобы соизволил спасти их во время наивысшего суда» [444] Там же, стр. 43. . И в заключительной части воззвания вновь подтверждается суть этого призыва: «…поэтому говорит ныне господь бог: повернитесь в целом сердце своем, в посте, в плаче и в рыдании и сокрушите сердце свое, а не одежды ваши. Обратитесь к господу богу вашему, так как он добрый и милосердный и терпеливый…».