Артур Озолин - Из истории гуситского революционного движения

В первой части монографии Р. Каливоды главное внимание уделено характеристике народных еретических сект в Западной Европе, содержанию их учения и во-второй — возникновению и развитию таборитской идеологии. Положительной является попытка автора проследить внутреннюю эволюцию каждого важнейшего типа ереси — вальденства, катарства, секты братьев и сестер свободного духа — процесс перерастания старого в новое. Так же, как современный ученый Э. Вернер [86] Т. Buttner, Е. Werner , Circumcellionen und Adamiten. Zwei Formen mittelalterlicher Haeresie, «Forschungen zur mittelalterlichen Geschichte», bd. 2, Berlin, 1959. , Каливода стремится рассмотреть гуситскую идеологию на общем фоне антифеодальных еретических европейских движений, что, по нашему мнению, является правильным. Борьба против реакционных концепций гусизма привела в настоящее время к другой крайности, некоторому отрыву гуситства от других антифеодальных выступлений эпохи классического феодализма. В то же время в чехословацкой исторической литературе, как и в работах историков других стран, справедливо признается и тщательно исследуется влияние гуситской, особенно таборитской идеологии. Однако в книге Р. Каливоды проявилась другая крайность. Он рассматривает развитие лишь западноевропейских еретических движений, даже не пытаясь сделать это на чешском материале. Объективно это приводит к принижению роли отечественных истоков в процессе генезиса гуситской идеологии. В то же время автор ограничился почему-то характеристикой лишь западноевропейских ересей. Совершенно опущено богомильство, хотя уже у Гуса можно встретить высказывания об их дуалистической концепции мира. Народные ереси оторваны от других форм оппозиции феодализму.

Большой интерес представляет вторая часть труда, в которой рассмотрена эволюция идеологии таборитского лагеря. Автор отметил, что ее основные положения сформулированы им в большой статье, опубликованной несколько лет назад [87] R. Каlivоda , Vytvoreni revolucni ideologie selsko-plebejského Tábora, «Filosofický casopis», Praha, 1957, nr. 6. . Одна из основных задач автора — показать постепенное преодоление сектантской ограниченности в идеологии таборитства. Нам думается, что здесь он достиг определенных положительных результатов.

Большое внимание уделено Каливодой пантеизму наиболее радикальных идеологов таборитов. «Пикардско-адамитская левица», как пишет автор, не отказалась от своей программы даже тогда, когда она подверглась преследованиям и затем истреблению. Автор соглашается с выводом Й. Мацека о том, что адамиты и пикарды в таборитском лагере — это также хилиасты. В адамитских статьях, указывает Каливода, «божественный Христос» перестает играть какую-либо заметную роль. Полностью отпадает мысль о, каком-то особом хилиастическом чуде.

Не останавливаясь подробно на монографии Каливоды, хочу отметить также некоторые крупные недостатки его работы, помимо отдельных, указанных выше. Большую часть первого раздела работы автор уделил вопросу о кризисе феодализма в предгуситской Чехии и защищает положение о наличии всеобщего кризиса феодальных отношений, несмотря на критику этого тезиса как в чехословацкой, так и в советской и польской литературе вопроса, ничем, собственно, солидно не подтверждая. Явная модернизация звучит в его утверждении, что гуситское движение — это революция, которую он по существу отождествляет с реформацией и крестьянской войной в Германии.

Нельзя не отметить поспешности выводов автора по некоторым вопросам. Правильно указав на большое положительное значение исследований И. Мацека о гуситском движении, автор считает, что Мацек поднял «марксистскую теорию гуситской революции» на новую качественную ступень своим различием двух направлений гусизма — бюргерского и плебейско-крестьянского (стр. 66). Но об этом более ста лет назад писал Ф. Энгельс в «Крестьянской войне в Германии»! Заслуга Мацека не в этом, а в том, что он дал развернутую марксистскую характеристику плебейско-крестьянского лагеря и показал его важнейшую роль в гуситском революционном движении, что фальсифицировалось буржуазными историками. Р. Каливода не показал в некоторых случаях достаточного знакомства с советской литературой вопроса, например, по вопросам гуситского движения, о характере реформации в Германии, присоединяясь к выводам Чайковской по поводу немецкой крестьянской войны (стр. 132).

В центре внимания современных чехословацких историков, занимающихся рассматриваемыми проблемами, стоит вопрос о характере и историческом значении гуситского движения. Общий обзор по этой теме дал Й. Мацек [88] J. Macek , Husitské revolucni hnuti, Praha, 1952. . Основным исследованием его, направленным против буржуазной оценки таборитства, является двухтомная монография о Таборе [89] И. Мацек , Гуситское революционное движение, М., 1954. . Й. Мацек, опираясь на исследования Ф. Грауса в области социально-экономических отношений, видит причины и истоки гуситского движения в социально-экономическом, политическом и идеологическом развитии предгуситской Чехии [90] J. Macek , Tabor v husitském revolucnim hnuti, d. 1–2, Praha, 1952, 1955. Табор в гуситском революционном движении, Т. 1, М., 1956, т. 2, М., 1959. . Главное внимание уделено характеристике хилиазма таборитов, чему посвящена большая часть второго тома названного труда. Автор показал, что сущность гуситского движения заключалась в постановке и попытках практического решения важнейших социальных проблем в интересах крестьянства и городской бедноты, наряду с чем осуществлялись также преобразования национальные и собственно религиозные.

В исследовании о Таборе Мацеком доказано, что программа чешских хилиастов включала не только негативную сторону, как утверждали И. Пекарж и его единомышленники, но и позитивную. Хилиасты выдвинули план создания бесклассового общества и попытались осуществить его. На основании многочисленных источников Мацек подтвердил важнейший тезис о том, что хилиазм таборитов, в отличие от предшествующего европейского хилиазма, является более активным, революционным. Однако процесс становления гуситского хилиазма, его борьба с предшествующими сектантскими идеями и тактикой не раскрыты в работе Мацека. Автор исследовал эволюцию таборитского движения, показал социальный состав таборитов. Вопреки мнению реакционно буржуазной историографии, Мацек обосновал вывод о большом историческом значении движения для чешских земель и для стран Западной Европы.

Поскольку в названных двух монографиях Й. Мацека недостаточно освещены были национальные моменты в гуситском движении, он выступил со специальной статьей [91] Подробную характеристику этой работы и критические замечания советских историков об исследованиях Й. Мацека и других современных чехословацких историков, писавших о гусизме, см. в обзорной статье П. И. Резонова, Г. Э. Санчука, А. И. Озолина «Гуситское революционное движение в новых работах чехословацких историков», «Вопросы истории», 1954, № 10; в предисловии П. И. Резонова к 1 и 2 томам русского перевода книги И. Мацека «Табор в гуситском революционном движении»; в рецензии А. И. Сзолина на 2-й том указанной работы в сб. «Средние века», т. 14, М., 1959. J. Macek , Národnostni otázka v husitském revolucnim hnuti, «ССН», I, Praha, 1955. , в которой сформулировал несколько важнейших принципиальных положений. Он показал, что национальный вопрос, занимавший большое место в гусизме, являлся составной частью (Движения, преследовавшего главным образом социально-экономические цели, и что национальный вопрос по-разному ставился и решался различными социальными слоями общества. Дворянский патриотизм был быстро исчерпан. Для умеренных гуситов, выступавших в общем с патриотических позиций, на первом плане стояли политические цели и стремление к) захвату богатств церкви и патрициата, т. е. их патриотизм был весьма ограничен. Хорошо прослежена у Мацека эволюция национально-освободительной борьбы на разных этапах гуситского движения. Мы полностью присоединяемся к мнению автора, что последовательными патриотами выступали в гуситском движении только крестьяне и плебс городов.