Александр Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

В памятниках письменности Древней Руси термин безбожныи применялся главным образом для обозначения языческих стран, народов и их правителей — печенегов, половцев, татар, древних римлян и самой Руси до принятия христианства; кроме того, этим термином обозначались отступники от истинной веры, богохульники и еретики. [2438] СлДРЯз XI–XIV вв. М., 1988. Т. I. С. 109; СлРЯз XI–XVII вв. Вып. 1. М., 1975. С. 93. Галицко-Волынская летопись представляет первый и, пожалуй, единственный в литературе домонгольской Руси случай употребления термина безбожныи в отношении подданных князя, отказавших ему в поддержке или вставших на сторону другого правителя.

Придворный летописец на протяжении всего своего рассказа о растянувшейся на долгие годы борьбе Даниила Романовича за галицкий стол последовательно именует врагов князя из числа местного боярства, державших сторону других претендентов на княжеский стол, безбожными галицкими боярами .

«Крамоле же бывши во безбожныхъ боярехъ Галичкыхъ», — говорит летописец, повествуя о заговоре бояр Молибоговичей против Даниила Романовича в 1230 г., в котором участвовал также белзский князь Александр Всеволодович. [2439] ПСРЛ. Т. II. Стб. 762. Новый заговор против Даниила сторонники Александра устроили в городе Вишня. Сюда на пир позвал ничего не подозревавшего Романовича некий «Филипъ безбожныи». [2440] Там же. Измена «безбожного» Григория Васильевича и Молибоговичей весной 1235 г. обернулась для Даниила тяжелым поражением и большими потерями во время возвращения из трудного похода на Чернигов. [2441] Там же. С. 774. Однажды один из «безбожных бояр», не желавший признавать Даниила галицким князем, нанес ему тяжкое публичное оскорбление прямо во время пира:

И некогда емоу в пироу веселящоуся, одинъ от техъ безбожныхъ бояръ лице зали емоу чашею. [2442] Там же. Стб. 763.

Как уже отмечалось, одним из основополагающих принципов государственной идеологии Византийской империи стала доктрина божественного происхождения царской власти, получившая свое наиболее полное выражение и закрепление в «Василиках» — законодательном сборнике конца IX в. В прооймионах (преамбулах) императорских эдиктов, в легендах императорских печатей и монет уже в конце V–VI вв. складывается формула «император от Бога» ( imperator ex Deo ) (Юстин II, Юстиниан, затем Константин IV, Лев III и др.). Еще одним воплощением этого принципа становится двухместный византийский императорский трон, одно из мест которого предназначалось для осязаемого в проскинезе (благоговейном земном поклоне) царя земного, а другое, на котором лежал крест, — для умозрительного Царя Небесного. [2443] Treitinger O. Die oströmische Kaiser- und Reichsidee. Darmstadt, 1956. S. 32–34, 56 f., 133–135. См.: Бибиков М.В . «Блеск и нищета» василевсов…

Свою неразрывную связь с Богом некоторые византийские императоры специально подчеркивали перед подданными. Одним из наиболее последовательных приверженцев идеи божественного происхождения царской власти был император Исаак II Ангел. Никита Хониат приводит подлинные слова василевса:

…на земле, — говорил он, — нет никакого различия по власти между Богом и между царем: царям все позволительно делать и можно нераздельно употреблять Божие наряду со своим; так как самое царское достоинство они получили от Бога, и между Богом и ими нет расстояния. [2444] Никита Хониат . История… Т. II. С. 123, примеч. 1.

Византийские представления о божественной природе царской власти, очевидно, породили осознание боярских заговоров, мятежей или измены царю как духовного преступления, стоящего в одном ряду с богохульством или еретичеством.

Справедливо было бы полагать, что впервые в Древней Руси подобное осознание формируется в результате официального принятия царского титула московскими великими князьями. И действительно, Иван Грозный, первый русский царь, совершивший обряд венчания, гневно обличает князя Андрея Курбского в том, что, встав на путь измены царю, он тем самым совершил преступление против Бога: «Противляйся власти, — писал царь, — Богу противится». [2445] Андрей Михайлович Курбский . Избр. сочинения / Под ред. А.Н. Чудинова. СПб., 1902. С. 135. См. также: Флоря Б.Н . Иван Грозный. М., 1999. С. 107. В многочисленных наказах русским послам в Литве 1580–1582 гг. Грозный требовал передать изменнику свои слова:

Ты забыл Бога, и Государя, и свою душу… [2446] См.: Филюшкин А.И . Андрей Михайлович Курбский: прозопографическое исследование и герменевтический комментарий к посланиям Андрея Курбского Ивану Грозному. СПб., 2007. С. 60–61.

Между тем, как мы видим, еще более чем за три столетия до посланий Ивана Грозного та же самая оценка измены царю как богопротивного злодеяния звучит в Галицко-Волынской летописи. В ее рассказах о «многих крамолах» и «мятежах» против сыновей Романа Мстиславича, «царя в Руския земли» и «самодержца всея Руси», враги Даниила и Василька последовательно именуются «безбожными» галичанами и «безбожными» боярами, поскольку они умышляли «искоренити племя Романово».

Оценка измены князю в категориях духовного преступления («безбожного» злодеяния), сделанная придворным летописцем, на наш взгляд, могла быть обусловлена прямым кровным родством сыновей Романа Мстиславича с византийским императором, чье царское достоинство они тем самым унаследовали. Нет сомнений, что приведенные выше воззрения василевса Исаака II на божественную природу царской власти были известны Даниилу и его окружению, ведь мать Даниила приходилась старшей дочерью Исааку.

В образе Даниила Романовича его придворным летописцем выведена и другая, еще более характерная черта, уподобляющая русского князя византийскому императору. Торжествуя победу над своими непримиримыми врагами, не раз пытавшимися его убить, Даниил проявляет редкое на Руси милосердие и христианское смирение, прощая обиды и отказываясь покарать преступников.

Когда в 1238 г., после долгих лет тяжелой борьбы Даниил овладел наконец галицким столом, он великодушно простил всех местных бояр, не раз ему изменявших, говоря:

Милость полоучисте, пакы же сего не створисте, да не во горьшая впадете. [2447] ПСРЛ. Т. II. Стб. 778.

В самый разгар борьбы за Галич, когда покушения на жизнь Даниила следовали одно за другим, верным людям князя удалось схватить главных заговорщиков из числа «безбожных» галицких бояр — Молибоговичей, которые вместе со своими приспешниками в числе двадцати восьми человек были препровождены к князю. Однако вопреки ожиданиям Даниил и на этот раз помиловал своих злейших врагов: «И ти смерти не прияша, но милость полоучиша». [2448] Там же. Стб. 763.