Пётр Пискарёв - Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века
- Название:Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Гиперион
- Год:2007
- Город:Санкт-Петербург
- ISBN:978-5-89332-136-4
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Пётр Пискарёв - Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века краткое содержание
Эти мемуары написаны двумя петербургскими старожилами, родившимися на рубеже XIX–XX вв., и публикуются по рукописи, которая находится в собрании А. М. Конечного, составителя и комментатора этой книги. Воспоминания П. А. Пискарева и Л. Л. Урлаба — это документальный реестр реалий повседневной и праздничной жизни города рубежа веков и его обитателей, они дополняют и корректируют сведения, сообщаемые другими мемуаристами и являются еще одним источником по быту и зрелищной культуре старого Петербурга для самого широкого круга читателей (от любителя книг до специалиста по городской культуре и истории).
Иллюстративный материал предоставлен А. М. Конечным.
В оформлении обложки использованы работы Мстислава Валериановича Добужинского (1875–1957).
Милый старый Петербург. Воспоминания о быте старого Петербурга в начале XX века - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Извозчиков обслуживали извозчичьи трактиры, чайные и дворы. Извозчик ставил лошадь на двор под присмотр, а сам отправлялся в трактир обедать или пить чай, пока его лошадь жевала сено или овес. Трактиры эти были открыты всю ночь. Иногда компании кутящей молодежи после закрытия ресторанов отправлялась, для оригинальности, заканчивать кутеж в трактир. Так как выбор блюд в таком низкопробном заведении не мог удовлетворить их изысканный вкус, то обычно заказывали водку и яичницу-глазунью — яйца везде одинаковы.
Извозчиков презрительно называли „Ваньками“, „гужеедами“, „желтоглазами“.
Рассказывали, что некоторые извозчики не прочь были обобрать пьяненьких седоков, а другие будто бы даже входили в состав разбойничьих шаек и завозили пассажиров в глухие места, где сообщники грабили и даже убивали.
Извозчик был очень характерен для Петербурга. Зима, вечер, фонарь, снег; у фонаря унылая кляча, накрытая драной попоной, с торбой на морде, жует, опустив голову. На облучке дремлет, согнувшись и засунув рукав в рукав, бородатый извозчик. Его заносит снегом, лошадь вздрагивает от холода, переступает с ноги на ногу, и идет медленное время в ожидании пассажира» ( Григорьев. С. 135–138).
201
Легковые извозчики упорно препятствовали установлению твердой цены за проезд. В 1840-х гг. газета возмущалась: «Когда-нибудь мы будем иметь в Петербурге таксу на легковых извозчиков. Теперь извозчики немилосердно пользуются благоприятными для них обстоятельствами» (Смесь // Северная пчела. 1844. 8 ноября). И только в 1898 г. ввели таксу для одноконных извозчичьих экипажей: днем за полчаса — 35 копеек, за час — 60 копеек; ночью, соответственно — 50 и 90 копеек. «Таблица таксы должна быть повешена на задней части козел текстом к седоку» ( Алфавитный сборник. С. 292).
В 1902 г. путеводитель по городу в разделе «Сведения для приезжающих» сообщал: «Для извозчиков в Петербурге существует такса. При найме пролеток нет надобности торговаться, так как самый короткий конец от вокзала стоит 35 коп., т. е. 20 коп. за четверть часа езды и 15 коп. — за ожидание на вокзале поезда. Далее, если время проезда пройдет 20, 25 или 30 минут, то плата увеличивается. За каждые 5 мин. 5 коп» (С. Петербург. Иллюстрированный путеводитель. СПб., [1902]. С. 7).
«В последние годы перед первой империалистической войной извозчикам вводили таксометры для измерения расстояния. Таксометр укреплялся у извозчичьего сиденья, на нем красовался красный флажок. Однако это нововведение не привилось» ( Засосов, Пызин. С. 49–50).
202
Первые таксомоторы появились в городе в 1902 г. ( Раевский. С. 52).
«В 10-х годах появились автотакси частных владельцев. Машины были заграничные, разных фирм и фасонов. На них были счетчики, но чаще их нанимали из расчета примерно 5 рублей в час. Стоянка была на Невском, около Гостиного двора. Шоферы этих такси выглядели людьми особого типа: одеты по заграничному — каскетка, английское пальто, краги. Держались они с большим достоинством, ведь это были все хорошие механики, машины были несовершенной конструкции и часто портились, их надо было на ходу ремонтировать. Многие относились к таксомоторам с недоверием и предпочитали пользоваться извозчиками — надежнее и дешевле» ( Засосов. Пызин. С. 53).
203
Ландо — четырехместная раскидная коляска с открывающимся верхом. В 1831 г. в Петербурге появились фаэтоны — «крытые, легкие, в одну лошадь экипажи», с откидным верхом, на рессорах. Таксы при найме экипажа не было (О фаэтонах // Северная пчела. 1832. 30 июня).
204
Ср.: «Много было в столице и собственных выездов. Их имели аристократы, крупные чиновники, банкиры, фабриканты, купцы. Экипажи у собственников были самые разнообразные: кареты, коляски одноконные и пароконные, фаэтоны в английской упряжке с грумом (слугой. — А. К. ) в цилиндре (вместо кучера), с высоким стоящим хлыстом, „эгоистки“ (двухколесный открытый экипаж. — А. К. ) на высоких колесах, мальпосты (буквально: почтовая карета. — А. К. ) на двух высоких колесах, шарабаны (четырех или двухколесный открытый экипаж. — А. К. ) на одного или двух седоков без кучера; большое разнообразие было и в санях — одноконные, пароконные с запряжкой, с дугой и в дышле. На лошадях сетки, чтобы на седоков не летели комья снега с лошадиных копыт. Мы застали еще кареты и пароконные сани с запятками: с площадкой сзади, на которой стоял лакей. Обыкновенно же лакей сидел рядом с кучером на козлах. Некоторые кареты и ландо имели на дверцах золотые гербы или короны, свидетельствующие о том, что выезд принадлежит „сиятельному“ лицу.
Собственники гордились своими выездами — это был показатель их богатства, значит, и положения в свете. Купцы, фабриканты и прочие буржуи ездили без лакеев» ( Засосов, Пызин. С. 51–52).
«Богатые люди держали собственные выезды, соперничая друг с другом в элегантности экипажей и в цене лошадей. Дверцы карет и задки таких экипажей украшали серебряные монограммы владельца с короной. Собственные экипажи были самого разнообразного характера: одни владельцы держали русский выезд, другие — европейский. Все экипажи были заграничного типа, за исключением троечных саней, строенных по-русски, с боковыми приводиками и низким сиденьем, накрытым свисающим сзади ковром.
Бывало, что кучеров одевали под ямщиков: они носили яркую рубаху, казакин до колен, обшитый галуном, плисовые шаровары и маленькие оборчатые русские сапожки с подковками. Но чаще кучер был одет в солидную поддевку с огромными сборами; на широком кушаке сзади были укреплены часы: когда барин ехал, он мог следить за временем, глядя прямо перед собою чуть выше кучерского зада. На голове у кучеров были особого рода шапки: круглый околыш, а на нем четырехугольная тулья. Кучера были здоровые, толстые, откормленные на барских хлебах; густые бороды, невероятные зады и медная глотка для зычного окрика на улице — „Эй, берегись!“ Такая туша сидела на облучке монументом; особый кучерский шик заключался в том, чтобы во время езды править неподвижно и сразу остановить лошадей, удержав их железными лапищами. Особенно чудовищные кучера были у купцов.
Кони для русских выездов выбирались потяжелее, чтобы вид был солидный. Их гривы и хвосты не подстригались, но расчесывались. В моде были также рысаки и иноходцы.
При европейском выезде в хрупкий экипаж, элегантный, изящных линий, впрягались английских кровей лошади, грива и хвост которых были стрижены по-английски. Лошади тянули экипаж хомутом с постромками, без оглобель и дуги. Иногда пара запрягалась цугом. Кучера этих выездов были бритые или с бакенбардами. Одеты они были как лакеи: ботинки с гамашами, застегивающимися сбоку на круглые пуговицы, цветная ливрея обшита позументом. На голове они носили цветные или черные цилиндры с эгреткой (с торчащими вверх перьями. — А. К. ). Вместо русского кнута им полагался длинный рейтерпейч (европейский хлыст. — А. К. ). Надо отметить, что, имея по-европейски одетую и вышколенную прислугу, аристократия предпочитала русских кучеров. Даже в царском выезде, при ливрейных лакеях на запятках, кучер все-таки был одет по-русски» ( Григорьев. С. 139).
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: