Генрих Шлиман - Илион. Город и страна троянцев. Том 1

Я могу принять как единственное правильное объяснение то, что было предложено профессором Вирховом, который пишет мне следующее: «Поскольку Геродот ясно говорит, что Ксеркс вошел на территорию Илиона, оставив гору Ида слева, то из этого я могу сделать только тот вывод, что Ксеркс отправился от Адрамиттия к северу и проник в долину Байрамича с востока, то есть практически по той же дороге, которой ехал Чихачев. Единственное сомнение, которое при этом может возникнуть, связано с упоминанием Антандра, который, видимо, был расположен далее к западу. Однако выражение παραμειβόμενος допускает объяснение, что он прошел мимо Антандра, а именно прошел слева от него. Иначе он должен был бы идти через высокие горы. На восточной дороге Ксеркс обошел вокруг Иды, которая осталась у него слева, и спустился с ее вершин в долину Скамандра. Поскольку он должен был пройти с Ине через узкое ущелье на долину Трои, он оставил Бунарбаши слева». Профессор Вирхов добавляет, что именно поэтому маленький город на Бали-Даге не может, по его мнению, быть Гергифой, поскольку Геродот (VII. 43) ясно говорит, что через день после своего визита в Илион Ксеркс отправился дальше, оставив слева от себя Ретий, Офриний и Дардан, который граничит с Абидосом, но при этом тевкры Гергифы были у него справа («царь продолжал поход, оставив на левой стороне города Ретий, Офриней и Дардан (город, пограничный с Абидосом), а справа – тевкрские Гергифы»). Поскольку Ксеркс проходил у подножия Бали-Дага, то действительно может показаться странным, что Геродот упомянул Гергифу не до, а после Илиона, если бы маленький город на этой горе и был Гергифой.

Grot G. Op. cit. I. P. 298.

Eckenbrecher G. Op. cit. 1875. S. 34.

«Миндар из Илия, где он приносил жертвы Афине, заметил, как идет эта битва, и решил оказать помощь с моря. Стащив свои триеры в море, он отплыл на соединение с флотом Дориэя»

Плутарх. Серторий. I. Перевод А.П. Каждана.

Polyaenus. Strategic. III. 14. Перевод Т.В. Антонова.

«Прибыв в Элеунт, он принес жертву Протесилаю на его могиле: считается, что из эллинов, отправившихся с Агамемноном под Илион, он первый высадился в Азии. А цель этого жертвоприношения была такая: да будет ему эта высадка счастливее, чем Протесилаю.

Пармениону было приказано переправить много пехоты и конницу из Сеста в Абидос. Переправа была совершена на 160 триерах и на множестве транспортных судов. Обычно рассказывают, что Александр, выйдя из Элеунта, высадился в «Ахейской гавани»: он сам правил при переезде адмиральским кораблем и, доплыв до середины Геллеспонта, заколол быка в жертву Посейдону и нереидам и совершил возлияние в море из золотой чаши. Рассказывают, что он первым во всеоружии вступил на азийскую землю; в том месте, где он отплыл из Европы, и там, где высадился в Азии, он поставил алтари Зевсу, покровителю высадок, Афине и Гераклу. Придя в Илион, он свершил жертву Афине Илионской, поднес ей и повесил в храме полное вооружение, а взамен его взял кое-что из священного оружия, сохранившегося еще от Троянской войны. Говорят, что в сражениях его носили перед ним. Рассказывают, что на алтаре Зевса, покровителя домашнего очага, он принес жертву Приаму, моля его не гневаться больше на род Неоптолема, из которого происходил и он»

Dicaearch. Fragm. P. 114. Ed. Fuhr; Athenaeus. XIII. P. 693.

«Прибыв к Илиону, Александр принес жертвы Афине и совершил возлияния героям. У надгробия Ахилла он, согласно обычаю, умастил тело и нагой состязался с друзьями в беге вокруг памятника; затем, возложив венок, он сказал, что считает Ахилла счастливцем, потому что при жизни он имел преданного друга, а после смерти – великого глашатая своей славы. Когда царь проходил по Илиону и осматривал достопримечательности, кто-то спросил его, не хочет ли он увидеть лиру Александра [Париса]. Царь ответил, что она его нисколько не интересует, разыскивает же он лиру Ахилла, под звуки которой тот воспевал славу и подвиги доблестных мужей»

…βασιλεὺς Ἀντίοχος…

τὴν μὲν ἱέρειαν καὶ τοὺς ἱερονόμους καὶ τοὺς πρυτάνεις εὔξασθαι τῃ Ἀθηνᾳ τῃ Ἰλίαδι… (ἑπὶ δὲ) ταις εὐχαις τῃ μὲν Ἀθηνᾳ συντελεσάτωσαν τὴν νομιζομένην καὶ πάτ(ριον θυ)σίαν οἵ τε ἱερονόμοι… (στησαι δ᾽αὐτου εἰ)κόνα χρυσην ἑφ᾽ ἵππου ἑν τῳ ἱερῳ της Ἀθηνας ἑν τῳ ἑπιφα(νεστάτσ τόπῳ)… καὶ ἑπιγράψαι· Ὁ δημος ὁ (Ἰλιέων βασιλέα Ἀντί)οχον… εὐσεβείας ἕνεκεν της εἰς τὸ ἱερό(ν, εὐεργέτην καὶ σω)τηρα γεγονότα του δήμου, κ.τ.λ

( Boekh. Corpus Inscriptionum Graec. № 3595).

Надпись № 3601 сильно повреждена. Бекх говорит о ней: «Это декрет Илиона и других соседних городов, которые имели с Илионом общий культ и проводили праздничные священнодействия, а также постановление об учреждении игр. Я считаю, что праздник, о котором идет речь, – Панафинеи: они, а также некоторые менее значительные, упомянуты в стр. 11». Надпись № 3602 выглядит так: (Ἰλιεις καὶ αἱ) πόλεις α(ἱ κ)ο(ιν)ω(νου)σαι (της θυ)σίας καί του ἀγωνος καὶ της πανηγύρεως… Δημητρίου Ἰλιάδα, καλως καὶ ἑ(ν)δό(ξ)ως κανηφορήσασαν, (εὐσ)εβείας ἕνεκεν της πρὸς τὴν θεάν.

Страбон. XIII. С. 593, 10–20; С. 594, 30.

Однако, как остроумно заметил мне месье Бюрнуф, это не обязательно означает, что дома были крыты черепицей и что из-за недостатка в ремонте они были лишены ее. Это также может предполагать, что дома были бедными хижинами, которые даже не были покрыты черепицей, но только имели террасы из глины, смешанной с соломой.

«Современный Илион также был чем-то вроде города-деревни, когда римляне впервые вступили в пределы Азии и вытеснили Антиоха Великого из области по эту сторону Тавра. Во всяком случае, согласно Деметрию из Скепсиса, который в то время подростком посетил этот город, он нашел городские дома в таком запустении, что они даже не имели черепичной кровли. По словам Гегесианакта, галаты, переправившись из Европы, пришли в город, нуждаясь в укрепленном месте, но тотчас же покинули его, так как он не имел укреплений»

Там же. С. 593.

Ливий. XXXV. 43.

«Все радовались так, как радуются обыкновенно дети и родители при встрече после долгой разлуки. Жителей Илиона радовало то, что их потомки, покорив запад и Африку, теперь завоевывают Азию, как свое наследственное царство; они говорили, что счастливым событием было разрушение Трои, раз она возрождается теперь при столь счастливых обстоятельствах. Римляне, в свою очередь, испытывали ненасытное желание видеть обитель дедовских ларов, колыбель предков своих, храмы и изображения богов»