Дэвид Ирвинг - Конвой PQ-17. Смертельная битва в Северной Атлантике

Роскилл во 2-м томе «Войны на море» пишет, что никаких достоверных фотографий, подтверждавших уход германских кораблей из Вест-фьорда (в Нарвике), не существовало.

В налете участвовали все три «штаффеля» 1-й эскадры авиагруппы КГ-26, всего 23 самолета Хе-111 «Т». Предполетный инструктаж приводится в соответствии с показаниями четырех взятых в плен пилотов, сбитых во время атаки.

На самом деле капитан Эйхе командовал только 3 «штаффелем» 1-й эскадрильи авиагруппы КГ-26, но командир эскадрильи подполковник Герман Буш занимал в это время должность координатора в Германском северо-западном воздушном командовании.

Находившийся на борту эсминца «Вэйнрайт» официальный фотограф американских ВМФ Фрэнк Шершель во время боя сделал множество снимков. В частности, он сфотографировал подвергшийся торпедной атаке танкер «Азербайджан» (эти фотографии 3 августа 1942 г. были опубликованы в журнале «Лайф», где «Азербайджан» ошибочно назвали американским транспортом). Эти снимки с правильными подписями опубликованы в этой книге.

Командир корвета сказал, что, прежде чем ответить на этот вопрос, он должен подумать.

Присутствие женщин на борту русских грузовых судов всегда вызывало у союзников удивление. Если верить отчету «Трубадура», капитан «Азербайджана» был женат на главном инженере корабля, а старший офицер — на боцмане. Все стюарды на корабле были женского пола. Когда по конвою прошел слушок, что боцман «Азербайджана» «родил ребенка», это вызвало настоящую сенсацию.

Рапорт с «Замалека» 4 июля: «Мастер русского танкера „Азербайджан“, который был торпедирован немцами, заявил, что его корабль и не думает тонуть и через некоторое время обязательно присоединится к конвою». Но несколько человек из команды дезертировали и нашли пристанище на «Заафране». В рапорте с «Заафарана» сказано, что, когда в танкер угодила торпеда, «восемь русских моряков запаниковали и попрыгали за борт», но это не соответствует действительности.

В приказе Шмундта от 8 июля, касавшемся перевода поврежденного «Лютцова» в Тронхейм, было, в частности, сказано: «Из прошлого опыта вам должно быть известно, что вражеские агенты, используя законспирированные радиопередатчики, регулярно сообщают в Лондон обо всех передвижениях наших надводных кораблей».

Офицер разведки коммандер Петер Кемп, сопровождавший адмирала Паунда во время его прогулки по «Цитадели», сказал мне (в мае 1963 года), что достоверная информация о затянувшейся стоянке «Тирпица» и его группы в Альтен-фьорде была получена Адмиралтейством только через несколько часов после визита адмирала в Оперативный разведывательный центр.

Они оставались в подводном положении до следующего дня; когда они доложили о своей диспозиции флаг-офицеру подводного флота, последний приказал им прекратить патрулирование и двигаться прямым ходом на русскую военно-морскую базу в Полярном.

Из доклада Гамильтона: «Только много позже я осознал, что Адмиралтейство предполагало оставить эсминцы при кораблях конвоя». Гамильтон много лет служил на эсминцах и выслужил на них звание контр-адмирала. Он как никто понимал боевую ценность этих кораблей и знал, что на флоте их не хватает. Обращаясь к командиру «Лондона», он сказал, что эсминцы Бруми вряд ли способны принести реальную пользу рассеявшемуся по морю конвою.

Бруми в своей книге «Поднять сигнал» на с. 149 пишет: «Что значит рассредоточение конвоя, в сигнальной книге подробно разъясняется. Но там — ни где-либо еще — нет ни слова о том, как снова собрать конвой после его роспуска». По поводу полученной из Адмиралтейства радиограммы он с большим чувством замечает, «что для конвоя PQ-17 было бы куда лучше, если бы в дни его проводки радио вообще не было изобретено».

Даже на корветах навигационные приборы не слишком подходили для плавания в Арктике. «Как тебе удается определяться в этих широтах?» — просигналили с «Ла Малоуина» на «Поппи». — «Да никак. Это дело почти безнадежное», — последовал ответ.

Вечером 5 июля представитель 5-й германской воздушной армии сообщил Морскому штабу в Берлине о состоянии ледяных полей и добавил: «Невероятно, чтобы корабли врага могли там скрываться. Паковые льды простираются на север на протяжении 20–25 миль, после чего начинаются совершенно непроходимые сплошные льды».

Флот адмирала Товея получил аналогичную радиограмму примерно в то же время. В военных дневниках адмирала Гриффена, командовавшего группой «Таск форс-99», 5 июля сделана такая запись: «В три часа ночи пришла шифрограмма из Уайтхолла, где было сказано, что хотя тяжелые немецкие корабли, скорее всего, находятся к северу от Тромсё, Адмиралтейство не может сказать со всей уверенностью, вышли они в море или нет».

Этот обмен сигналами между Бруми и Гамильтоном со времен войны подвергался различным интерпретациям. Капитан Роскилл («Война на море», с. 141) пишет: «Бруми, без сомнения, был уверен, что его эсминцы будут возвращены для защиты конвоя, как только нападение врага будет отражено». Днем 5 июля он просигналил адмиралу Гамильтону: «Я всегда готов вернуться»; он как бы намекает: «Я понимаю, в чем заключаются мои обязанности и мой долг». Желающий ознакомиться с проблемой использования эсминцев в составе конвоя более детально пусть смотрит Приложение II.

Ни одного крейсера при проводке PQ-17 потоплено не было, хотя пилоты немецких бомбардировщиков и торпедоносцев утверждали обратное.

Плотник с «Эмпайр Байрона» мистер Фрэнк Купер рассказывал в интервью газете «Таймс» (29 сентября 1942 г.) о том, что, прежде чем передать инженера англичанам, «командир подлодки показал ему двигательный отсек своего корабля, угостил вином и предложил бутерброд с колбасой, завернутый в серебряную фольгу». Командир подводной лодки выразил сожаление по поводу потопления транспорта, но тут же прибавил, что выполнял свой долг.

В 10.00 вечера 4 июля Товей изменил курс линейного флота к северо-востоку, чтобы прикрыть отход крейсерской эскадры Гамильтона, но к 4.00 утра 5 июля, когда Товею стало ясно, что корабли Гамильтона вышли из «опасной зоны» и находятся в 160 милях к югу от его флота, командующий снова двинулся юго-западным курсом.

У Товея и в самом деле было мало топлива.

На самом деле «кодовое слово» представляло собой целую фразу: «Секретно. Приказ штаба группы „Норд“ за номером 3756 об отправке на корабли партии снарядов для практических стрельб отменяется».