Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 )

настолько надобно было ждать в ней и реформы, постигшей римскую церковь везде в

немецких землях и в самой Полыпе. Мещане перестали видеть в своем духовенстве

руководителей в разумении Священного Писания, перестали веровать в благодать

рукоположения и смело заявляли опеку церковного братства над рукоположенными.

Такая реформация понятий о церкви выразительнее всего проявилась в Львове,

многолюднейшем городе после Вильны, столицы южнорусского протестантства. Под

конец XVI столетия, восточные патриархи утратили уже у Турок терпимость, которую

относительно христиан ввел было среди них мудрый завоеватель Константинополя,

Магомет II. Подкупаясь один под другого, верховные наши первосвященники сами

учили мусульман увеличивать все больше и больше наложенную на христианские

патриаршества дань. Начали Турки теснить их в церковных имуществах и нередко

обращали христианские храмы в магометанские мечети. Претерпевая такое поругание,

восточные патриархи не могли держать себя так строго относительно подвластных им в

церковном управлении народов, как держал себя первосвященник римский. Теснила их

нужда; подкупались под них пройдохи; теряли они, в борьбе за свой сан, чувство

архипастырского достоинства. Поэтому подписывали бывало подаваемые им от наших

церковных братчиков грамоты, не зная даже, что в них написано. И вот, одною из таких

покупных трамот предоставили они львовскому братству наблюдение за благочестием

и порядком всей русской церкви в Польше, с тем что, еслибы и епископ в чем-либо

поступал недостойно, то братство должно было смотреть на него, как на врага истины

и противиться его распоряжениям. В других патриарших грамотах говорилось прямо,

что названное братство на вечные времена не обязано было подчиняться никакому

духовенству,—ни митрополичьему, ни владычьему, ни иному духовному начальству,

суду я благословению, кроме патриаршей константинопольской кафедры. За нарушение

такой привилегии патриархъ

28

.

посылал нашим архиереям строгие выговоры, похожие на папские breve, и не

обинуясь угрожал им отлучением от церкви.

Между тем протестанты так усердно заботились о наших братствах, что снабжали

их школы собственными наставниками, а малорусские типографии учеными

распорядителями. Отсюда произошло удивительное, но не замеченное нашею

историографиею явление: что тогдашняя малорусская полемика выставляла на

всенародное негодование имена вельможных панов, совратившихся в католичество, и

совершенно игнорировала таких людей, как Радивилы, Ходкевичи, Вишневецкие,

Дорогостайские, Немиричи, Пузины и т. д., которые пренебрегли верою православных

предков своих и поделались лютеранами, кальвинистами, ариянами и другими

нововерными сектантами. Протестанты прикрывались в этом деле „повагою" князя

Василия и напечатали для нашего употребления столько неортодоксальных книг, что,

спустя много лет по смерти престарелого Острожского, с одной стороны митрополит

Петр Могила очищал православные церкви от книг, подготовлявших нас к новаторству,

а с другой прозелиты римского католичества вырывали такия книги из рук у

невежественных малорусских попов.

В самый разгар борьбы православников с церковною униею, из острожской

типографии вышла написанная протестантом от имени „людей древней русской

религии" книга „Апокрисисъ". В этой книге проповедывалось: что „совершеннейший

собор не есть судилище состоящее из одних епископовъ"; что „между мирянами много

бывает благочестивых людей, которые одною своею простотою могут делать многое";

что между ними „много бывает ученых, которые гораздо умнее епископовъ"; что

„простому мирянину и без посвященных, лишь бы только он знал Писание, надобно

больше верить в поучениях, нежели самому папе", и тому подобное.

Предводители малорусского протестантства, соединенные с князем Василием узами

дружбы и родства, видели, может быть, в нем нового Фридриха Саксонского, который,

не выступая открыто за реформацию, от всего сердца покровительствовал учению

Лютера. Но политический и церковный эквилибрист, князь Василий, обманул их

надежды, так точно как и надежды православников.

Еще в 1577 году, ему, как высшему авторитету малорусской веры, посвятил иезуит

Скарга книгу, которая доказывает: будто Греки отступили от единства Божией церкви;

будто русская церковь, подначальная восточным патриархам, не имеет будущности, и

будто перед нею один только путь—соединиться с церковью римскою.

.

29

С того времени иезуиты не переставали долбить мертвый ум так называемого

Начальника Русского Православия, как водяная капля долбит камень, и, подобно

протестантам, окружали князя Василия своими людьми.

В числе избранных особ, с которыми князь Василий беседовал наедине, были два

агента иезуитской факции, Кирилл Терледкий и Ипатий Потей. Каждый из них

происходил из знатного панского дома, и оба считались „головами не малыми" среди

нравославников. Терледкий был сперва протопопом в Пинске, а с 1585 года, по

протекции князя Василия, король сделал его владыкою луцким и острожским; а Потей,

будучи родственником князю по жене, получил место брестского каштеляна, а в 1593

году сделали его Владимирским владыкою. Они пользовались свободным доступом к

„верховному хранителю и защитнику православной церкви", как величали князя

Василия духовные панегиристы, и при всяком удобном случае преподавали ему, точно

катихизис, те мысли, которые иезуит Скарга высказал в посвященной ему книге.

Могущественный князь не оспаривал того, что церковная уния дело спасительное, а

собеседники распространяли благосклонные слова его в обществе и настраивали

общественное мнение так, как того желали католические клерикалы. Но, зная, как

зыбок Начальник Русского Православия в своих намерениях, и видя его тесную дружбу

с протестантами, не смели открывать ему всех своих замыслов, а вели дело так, чтобы

поставить его в невозможность противодействовать им. Король Сигизмунд III поощрял

тайком обоих епископов своими милостями и обеспечивал своею властью. В заговоре с

ними был и Киевский митрополит Михаил Рогоза, воспитанный в иезуитской школе

высших наук и приготовленный к предстоявшей ему роли заблаговременно. Но этот не

высказывался вовсе, и держал себя неопределенно между папистами и православными,

как и сам князь Василий. Прочих малорусских архиереев приготовляли иезуиты в

отступничеству обещанием королевских пожалований. Но православных иерархов,