Пантелеймон Кулиш - ОТПАДЕНИЕ МАЛОРОССИИ ОТ ПОЛЬШИ (ТОМ 1 )

на рынки товарам. Напрасно местные воеводы и старосты публиковали собственный

тариф; оборона от немецких торгашей-была не но силам для отсталых в культурном

пройдошестве поселян.

36

.

Чувство отвращения сельской Польши к городской увеличивало еще

распущенность семейного и общественного быта, не виданная ни в панских домах, ни

в селах. Было известно, что Немцы, независимо от церковных браков, заключали новые

браки посредством обливанья, то есть попойки, и что этим способом держали по

нескольку жен. Было также известно, что городские цехи, называвшиеся братствами,

собирались в свои частные заседания не для разбора дел, а для безобразного

бражничанья, которое называлось Вшderbier. При этом, как и во время ремесленных

работ, Немцы одевались в такия короткия и странные одежды, что даже смотреть на

них считалось непристойностью. Празднуемый же Немцами понедельник отличался

крайним буйством и распутством, точно языческая вакханалия.

Все это было возмутительно уже само по себе, как для помещиков, так и для

степенных крестьян. Но города, наполненные и организованные Немцами, досаждали

Полякам еще больше тем, что заманивали к себе на заработки сельскую молодежь

обоих полов, которая, заразившись привычками разгульной жизни, норовила оставить

сельский быт навсегда. Каждый дурной член сельского общества, совершая свои

проказы, имел в виду укрывательство среди мещан, под их одеждой, делавшей беглеца

неузнаваемым. А хотя бы перебежчик и был узнан в городе, то польские Немцы имели

обычай не выдавать пришельца; в случае же крайности, спроваживали его в другой

город и даже за-границу. По мере того, как заграничные города извергали из себя все

им ненужное, тягостное или вредное в сельскую Славянщину (ибо не лучшие, а можно

сказать, одни худшие Немцы переселялись в Польшу), они из сельской Славянщины

привлекали молодых людей, поставленных в необходимость работать им за кусок

хлеба, то в виде бесприютных бродяг, то в виде ремесленных учеников. Кроме того,

перед началом каждой жатвы, заграничные Немцы, чрез посредство польских граждан,

вербовали в Польше сельских работников, и подрывали таким образом сельское

хозяйство польское.

Убыль рабочей силы от соседства полу немецких городов и от вербовки крестьян

для заграничных зарабатков заставляла землевладельцев принимать

противодейственные меры. На шляхетских съездах выработался наконец закон,

дозволявший отлучаться в города и за-границу только тем членам крестьянских

семейств, которые составляли в них как бы излишек. Положение сельского мужика

затруднялось, во затруднялось в соразмерности с тем, какъ

.

37

нарушал он обязательства своего подданства, первоначально добровольного. За

невозможностью в том веке принять меры более человечные, одно зло

нейтрализовалось другим. Оба, соединенные нуждой, сословия искали выхода из

местных обстоятельств, и каждое находило его в том, что зависело от него.

Недовольный паном мужик бежал к его соседу, или в городские цехи. Обманутый

мужиком пан ограждал свое хозяйство строгими мерами закона.

Когда экономические дела находились в таком натянутом положении, оба

хозяйственные класса, эти, можно сказать, две руки одного и того же промышленного

тела, напали на такой из него выход, который обещал им восстановление согласия,

нарушенного соблазнами грубой свободы. Этим выходом было заселение малорусских

пустынь, открывшихся перед нами после соединения Литвы с Польшею, или

гражданской унии, совершившейся в Люблине 1569 года. Но здесь и паны и их

подданные встречали новые препятствия к экономическому благоденствию.

Землевладельцам Польской короны в её соединении с Великим Княжеством

Литовским открылся простор для сбыта сельских произведений в порте Балтийского

моря и для устройства землевладельческих хозяйств на обширных пространствах,

бывших до тех пор ареною пограничных наездов и сшибок с литовскою Русью. В

бедственную для Польши эпоху, когда Литва была еще свирепой язычницей, Поляки,

содействуя распространению христианства и желая развить силы хищных соседей,

уступили свое балтийское поморье тевтонским рыцарям, яко воинам Св. Креста.

Тевтоны, или Крыжаки, отплатили за это Полякам войнами, заставившими их искать

союза с той же, уже полуправославною Литвою. Результатом соединения двух племен в

одно государство было подчинение Крыжаков польскому владычеству и открытие

свободного доступа водою в Балтийское море. Это море, почти.ненужное Польше во

времена оны, теперь, с развитием её экономического быта, вернулось к ней, словно

доходное имение носле убогих в своем невежестве предков. Панские добра,

облегченные от общественных тягостей привилегиями, стали приносить неслыханные

до тех пор доходы. Громадные состояния выростали при одних и тех же рабочих силах,

а избыток денежных средств дал новое движение экономической предприимчивости.

Тогда-то пригодились польским панам нетронутые плугом пустыни соседней Литвы,

вернее сказать—Литовской Руси, сделавшейся Русью Польскою.

88

.

Но не вдруг оправдались надежды польских экономистов. Турки давно уже грозили

Европе завоеванием, и это требовало от неё чрезвычайных усилий самосохранения.

Как передовой пост европейской культуры, Польша больше других стран подвергалась

опасности. Уже сын Ягайла, Владислав III, пал в бою с Алуратом II под Варною (1444).

При его преемнике, Казимире ИУ, подвластные турецкому султану Крымцы

уничтожили на Черном море принадлежавший Польше, чрез посредство литовской

Руси, порт Кочубей (ныне Одесса), который, во времена существования Византийской

империи, снабжал Царьград и Греческие острова подольскою пшеницею. Литворусские

займища в устьях Днепра и Днестра сделались турко-татарскими. В 1482 году хан

МенглиИ’ирей сжег и заполонил пограничный польско-литовский город, столицу до-

татарсвой Руси, Киев. Через десять лет отстроен Крымцами, но распоряжению Турок,

Очаков, стоящий на польско-русской земле, а потом и Тегиль (в старину, как и ныне,

Бендеры), которую литовские государи, в спорах с ханами, называли своею отчиною.

Черноморская торговля русским и польским хлебом уступила место татарской торговле

русскими и польскими пленниками. Напрасно король Ян Альберт пытался отнять у

Турок Волошину или Молдавию, которая, будучи ленным владением Польской Короны,

закрывала ИИодолию и Червонную Русь, „как щитомъ". Войско его, заведенное

предательски в так-называемые Буковины (непроходимые леса горной Молдавии),