Леонид Борисов - Жюль Верн

Блуа взял пакет, не подозревая, что все пять стофранковых билетов принадлежали Жюлю.

Главный кондуктор возвестил, что через две минуты поезд отправляется. Дежурный трижды ударил в колокол. Кондукторы всех десяти вагонов закрыли двери. Главный кондуктор, уже стоя на подножке, крикнул во всю силу своих легких:

- Мы отправляемся! Опоздавших прошу занимать последний вагон! Мы отправляемся! Прошу отойти подальше от вагонов!

Дважды ударили в колокол. Ровно в семь и пятнадцать минут вечера поезд отошел от дебаркадера. Рожок дежурного по отправке трубил до тех пор, пока красный фонарь на площадке последнего вагона не смешался с красными, синими, желтыми огнями на запасных путях. Жюль долго смотрел вслед удалявшемуся поезду.

- Вот и уехал наш Блуа... - печально проговорил Барнаво. - Пойдем и выпьем за благополучную дорогу хорошего человека. Ты что такой грустный, мой мальчик? Тебе жаль Блуа? Думаешь о нем?

Жюль посмотрел на Барнаво и отвел глаза.

- Нет, я думаю о другом, - ответил он. - Я представил себе всю землю, опутанную железнодорожными путями. Ты садишься в вагон и едешь, едешь, едешь, - переезжаешь реки и моря, пересаживаешься с поезда на пароход, достигаешь пустыни; там к тебе подводят верблюда, ты приезжаешь в Индию и садишься на слона, потом... Как думаешь, Барнаво, сколько нужно времени для того, чтобы объехать вокруг всего света?

Барнаво сказал, что это смотря по тому, как и с кем ехать.

- Со мною, мой мальчик, ты вернешься домой скорее, чем с какой-нибудь малознакомой дамой! С ними, мой дорогой, вообще не советую путешествовать. Жюль пояснил, что он не имеет в виду спутников, - он имеет в виду технику, прогресс. Когда-то, когда не было железных дорог, кругосветное путешествие могло потребовать Два, три и даже четыре года. Наступит время, когда люди придумают новые способы передвижения, и тогда расстояния сократятся, кругосветное путешествие будет доступно и очень занятому и небогатому человеку.

- Ошибаешься, - горячо возразил Барнаво. - Одна твоя техника еще не сделает людей такими счастливыми, что каждый сможет позволить себе такую роскошь, как кругосветное путешествие. Наука и техника! Гм... По-моему, здраво рассуждая, важно знать, в чьих руках будут и наука и техника. Если в моих, - это одно, ну, а если в руках хозяина Блуа, - совсем другое. Так я говорю или нет?

Жюль не ответил. Сейчас он думал о Блуа и не слыхал вопроса. Барнаво продолжал свои рассуждения:

- Мой земляк Пьер Бредо в Париж не может попасть, ему семьдесят пять лет, он ни сразу не был в Париже, а почему? Потому, что нет денег. Ты полагаешь, что наука и техника дадут ему деньги? Гм... Жюль, - понизил голос Барнаво,- а не кажется ли тебе подозрительным, что за нами всё время идет человек в ядовито-желтом пальто и такой же шляпе?.. Он только что не наступает нам на пятки.

За Жюлем и Барнаво неотступно следовал человек в пальто и шляпе цвета горохового супа. Он подошел к ним, когда они выходили из вокзала. Он отвернул борт своего пальто, пальцем указал на какую-то жестянку и сказал: Прошу следовать за мной!

- Куда? - чуть оробев, спросил Жюль.

- В префектуру, - вежливо, настойчиво и бесстрастно проговорил переодетый полицейский. - Прошу следовать за мной. Это недалеко.

- Надо идти, - покорно произнес Барнаво. - Тут уже ничего не поделаешь. Можно отказаться от приглашения на обед, а тут, конечно, кормить не будут.

Полицейский заявил, что он обязан доставить только Жюля Верна, но Барнаво запротестовал, - он не может отпустить своего друга без провожатых; кроме того, префекту будет очень интересно познакомиться и с ним, с Барнаво, - ведь Блуа провожали двое, а не один, - не так ли, месье с жестянкой?..

Жюль воскликнул:

- Ах, вот оно что!..

Барнаво взял его под руку, и они зашагали впереди полицейского, вполголоса подававшего команду: прямо, налево, направо, не туда...

- Мы уже и без того повернули не туда, куда надо, - проворчал Барнаво. - Это очень хорошо, Жюль, что я буду подле тебя! Они мастера сбивать с толку. Ты ел курицу, а они будут уверять, что ты пил кофе!

И, чувствуя, что рука Жюля подрагивает, добавил:

- Ничего не случилось, мой мальчик! Каждый по-своему зарабатывает свой хлеб. Пусти префекта в кругосветное путешествие, и он возвратится министром по меньшей мере!

Полицейский скомандовал: - Стоп!

Толкнув ногой дверь, он пригласил войти в помещение префектуры. Они прошли длинный полутемный коридор и вступили в хорошо освещенную квадратную комнату. За большим столом сидели двое - префект, в положенной ему форме, и штатский. Лицо префекта было приятно и даже симпатично, штатский - в пальто с поднятым воротником и в котелке, сидящем чуть набок, производил отталкивающее впечатление. Барнаво солидно буркнул: "Н-да..." - и остановился, заложив руки за спину. Жюль, тревожась и тоскуя, опустил голову. Тот, кто привел их сюда, отрапортовал:

- Провожающий доставлен! Разрешите идти?

Префект сделал какой-то едва уловимый жест. Полицейский удалился.

- Студента юридического факультета Сорбонны прошу присесть, распорядился префект. - Грегуар, закройте дверь!

Жюль опустился на деревянную скамью у стены. Захлопнулась дверь, часы на стене гулко, по-церковному пробили десять раз. Барнаво сел неподалеку от Жюля. Поднялся со своего места человек в штатском и что-то шепнул префекту, указывая на Барнаво. Префект махнул рукой и приступил к допросу. Спрашивая, он записывал ответ, не глядя на Жюля. Штатский наметанным взглядом сыщика впивался то в Барнаво, то в Жюля. Когда префект спросил, с какой целью явился студент юридического факультета Жюль Верн на вокзал, штатский обратился к Барнаво:

- Вы приходитесь родственником студенту Жюлю Верну?

- Есть вещи абсолютно непонятные вам, сударь, - ответил Барнаво.

Штатский недовольно поморщился, снял котелок, кинул его на стул. Префект кашлянул. Штатский кашлянул два раза. Барнаво сказал: "Ага!"

- Вы заявляете, - продолжал префект, - что пришли на вокзал с той целью, чтобы проводить некоего Блуа.

Жюль молча кивнул. То же сделал и Барнаво.

- Из того, что нам известно, можно прийти к выводу, что вы хорошо знаете Блуа, не так ли? Не так? Гм... Однако эти проводы...

- Государственного преступника, человека, мешающего правительству работать на благо народа, - продолжал штатский, снова надевая свой котелок. Барнаво хихикнул. Префект и штатский зашептались. Жюль обратил внимание на то, что штатский многозначительно поводил глазами, словно сообщал бог знает что.

- Может быть, вы позволите допросить и вас? - обратился штатский к Барнаво.

- Не позволю, - глухо отозвался Барнаво. - Блуа, которого мы провожали, хороший человек. Жюль, скажи этим людям, что это так.

- Блуа очень хороший человек, - послушно произнес Жюль.