Леонид Борисов - Жюль Верн

- В котором часу позволите? - сверля Барнаво жадными взглядами, спросили музыкант и драматический писатель. Барнаво был польщен. На обед он приготовил суп из рыбы, мясные котлеты, вишневый компот, поставил на стол кувшин вина и ящик сигар.

Жюль и Аристид ели и пили. Барнаво сидел в сторонке, подливал, подкладывал и умилялся, - аппетит Жюля приводил его в восторг.

-Так много есть может только очень хороший человек, - сказал Барнаво. Питайся, Жюль, питайся! Я налью тебе еще, - ешь, ешь, такого супа в ресторане не подадут. Ешь, умоляю тебя! Не отказывайся от четвертой тарелки! Все великие люди любили поесть, вроде тебя. Ты будешь знаменитым!

- А я, дядюшка Барнаво? - спросил Иньяр, отказываясь от второй тарелки супа.

- Вы? У нас в Пиренеях говорят: кто ест только то, что ему нравится, тот никогда не получит того, чего он хочет. Аминь.

- Я съел восемь котлет, дядюшка Барнаво.

- И одну тарелку супа. А суп - главное в жизни! Сколько раз говорил я вам об этом, а вы мне не верите. Я знавал одного человека, который питался только супом и вином и прожил сто лет. В завещании он обязал сыновей своих, внуков и правнуков есть только суп и пить только вино. Сыновья, внуки и правнуки процветают.

- Вы это придумали или слышали от кого-нибудь? - спросил Иньяр.

- Съешьте еще три котлеты и помните, что великий человек и хороший аппетит - одно и то же. Дюма обожает суп. Гюго тоже. Мольер и Расин могли говорить о супе как о первой любви. Великий Наполеон, направляясь в Россию, шел, в сущности, только затем, чтобы поесть кислых щей, есть у русских такое кушанье, я жалею, что оно не прививается у нас. Людовик Двенадцатый сам варил себе раковый суп. Вольтер спрашивал русскую императрицу Екатерину, с которой он состоял в переписке,- как надо варить суп, тот самый, которым кормят ее. Императрица ответила: "Вы берете фазана и жарите его в масле". Великий Лафонтен прославил суп в баснях. Бальзак изобрел кофе из корешков моркови и свеклы, - это его суп. Почтенный болтун Скриб придумал изречение: "Суп - это да, все прочее - литература. .." Угодно вам слушать дальше?

- Большое спасибо за обед, - низко кланяясь, сказал Иньяр. - Вы, дядюшка Барнаво, ловко сочиняете!

- Возможно, - согласился Барнаво, дымя сигарой. - Так, самую малость, чтобы не заскучать от правды,

Наконец-то пришло письмо от Пьера Верна! Жюль схватил его, подумав: так приговоренный к смерти берет в руки бумагу о помиловании... Вскрывая конверт, Жюль вслух произнес: "Приговор утвержден..." Глаза его побежали по прямым, энергичным строчкам. Он заглянул в конец, прочел: "Горячо любящий отец". Отлегло от сердца. Все благополучно: у отца не было денег, он извиняется за задержку.

"Твоя пьеса, сыгранная в Нанте, - читал Жюль, - настоящее литературное произведение, несмотря на легкость и, сказал бы я, пустоту мысли и содержания. Всё же желаю тебе удачи на том поприще, которое так ненавистно тебе только внешне; не забывай, что судейскими были твой прадед и дед! В последний раз, Жюль: или работа со мною в Нанте, что спокойно, прибыльно и солидно, или твоя рискованная литература. В кого бы тебе быть писателем, сам посуди! Не верь Дюма, у него мозги фантазера и выдумщика, верь отцу, он живет на земле и отказывается от крыльев из проволоки и шелка. Подумай и реши: или родной Нант и адвокатская деятельность в моей конторе, или чужой Париж, оставаясь в котором ты должен самостоятельно, без моей помощи, добывать средства к существованию..."

- Кончено, Аристид, - сказал Жюль. - Министерство финансов для меня закрыто.

- Зато ты имеешь неограниченный кредит в Министерстве Надежд и Самообольщений, - утешил Иньяр. - Твои дела не столь плачевны, как кажется. Известно ли тебе, что в Париже выходит журнал под названием "Семейный музей"?

- Что-то слыхал... Мало ли журналов выходит в Париже!

- Журнал этот, - продолжал Иньяр, - печатает рассказы, статьи, научно-популярные беседы и всевозможную мелочь. Редактор журнала - Пьер Шевалье.

Жюль насторожился. Это имя напомнило ему что-то давнее, полузабытое. Пьер Шевалье... Знакомое имя.

-Ты встречал его в Нанте,- сказал Иньяр.- Он старше тебя лет на пятнадцать. Земляк земляку должен помочь. Сходи к нему, он принимает по вторникам и пятницам от двух До пяти. У меня легкая рука, - попытайся. Что стоит!

В приемной редактора "Семейного музея" Жюлю пришлось долго ждать: он оказался десятым в очереди к Пьеру Шевалье. В приемной сидели поэты и прозаики; первых легко было опознать по длинным волосам и фантастической одежде; вторые не носили длинных волос, но отпускали бороды и курили трубки. Поэты читали вслух свои стихи и чувствовали себя в приемной как рыба в воде. Прозаики видом своим напоминали рыб, выброшенных на сушу, хотя проза кормила лучше, чем стихи. Какие-то господа в шляпах и с портфелями в руках без очереди входили в кабинет редактора и скоро выходили оттуда. Жюль с завистью смотрел на этих людей и думал о том времени, когда и он добьется такого же положения, когда и он непринужденно и смело будет посещать кабинеты редакторов, минуя очередь.

На стенах приемной висели раскрашенные картинки. Жюль занялся рассматриванием их. Вот бежит страус с почтовой сумкой на спине. Вот пирамиды и пальмы возле оазиса в пустыне; караван верблюдов проходит мимо пирамиды, залитой ярко-желтыми лучами солнца. На одной картинке изображена морская битва с пиратами, десяток окровавленных тел и много дыма. А это что? Слон несет толстое бревно, на спине добродушного великана сидит голый человек в чалме и размахивает палкой. Еще одна картинка: сбор бананов. И еще: царь пустыни стоит на ярко-золотом песке и смотрит на Жюля благосклонно и приветливо и, кажется, подмигивает: не бойся, не робей, - здесь, в нашей приемной, хорошо и весело, как на уроке географии; помнишь?.. Тигр на соседней картинке исподлобья смотрел на Жюля и говорил: "Мы добрые гении твои, ободрись! Терпи и надейся, не ленись и работай! Все будет хорошо, вот увидишь!"

Жюль вошел в заветный кабинет. Из-за стола поднялся невысокий человек с взъерошенными волосами и реденькими бачками, пожал Жюлю руку и указал на кресло подле стола. Жюль сел, внимательно оглядывая редактора.

- Вы принесли статью?

Жюль ответил, что он ничего не принес, а пришел с единственной целью познакомиться и поговорить.

- Превосходно! -- обрадованно произнес редактор. - Ваша фамилия мне знакома. Я знавал вашего отца. Я видел вашу пьесу "Сломанные соломинки". Пустячок, но не без дарования. Мне пьесы не нужны: мне нужен рассказ или статья. У вас это выйдет, это не трудно!

- Вы думаете? - спросил Жюль. - Вам кажется, что я могу писать?

- Вы уже пишете, земляк! Перейти на беллетристику после пьесы не так уж трудно. Лично я верю в тех людей, которые сперва пишут стихи, а потом рассказы. Вы молодой, пробующий свои силы драматург. Драматургия - дело прибыльное, денежное. Вы намерены, как я вижу, оставить корову и приобрести козла. Вы мужественный человек, земляк!