Леонид Борисов - Жюль Верн

Действующие лица уже созданных им романов не претендовали на звание типов, живых персонажей мировой литературы. Капитан Гаттерас представлял собою фанатика одной великой идеи. Гленарван был добр, мужествен и человечен в лучшем смысле этого слова. Барбикен мало чем отличался от всех прочих "механизмов" романа, - разница состояла в том, что он нес в себе восхищение Жюля Верна технической смекалкой американцев. Роберт и Мэри присутствовали в романе как живой элемент удивления и восхищения главным действующим лицом повествования, имя которому география. Ранее созданному Жюль Верн придавал новую функцию. Он прекрасно понимал, в чем его сила, что именно он открыл и что останется не только в литературе французской. Доброжелательно настроенная к Жюлю Верну критика уверяла, что он создал Паганеля, - образ, которого не было в литературе. Жюль Верн соглашался, но с оговорками не в пользу рассеянности симпатичного, милого Паганеля. Жюлю Верну хотелось сотворить человека - борца за свободу. И вот он создал капитана Немо, человека, который за свои великие земные цели борется, находясь под водой. Этот гордый, волевой, образованный человек мстит англичанам, поработившим его родину - Индию, и помогает греческим повстанцам с острова Крита. И в этом своем новом романе Жюль Верн главным действующим лицом делал человека, а не машину, не географию, не астрономию и геологию, как это было в первых романах. На суше и на поверхности моря уже существовали капитаны Немо, их создала вся мировая литература. Но мстителя подводного литература еще не знала. Два месяца Барнаво невозбранно хозяйничал на борту яхты. Жюль Верн работал. Атласы, морские карты, справочники, газетные вырезки, собственноручные рисунки, чертежи и планы наполнили всю каюту. Судовой журнал пришлось забросить, но Барнаво регулярно заносил на его страницы все, что находил достойным и полезным для потомства. Так, Например, один раз Жюль Верн решил побеседовать со своим литературным секретарем, и эту коротенькую беседу Барнаво занес в судовой журнал:

"... Он сочиняет роман про гордого человека, который не может действовать на земле, а потому ушел под воду, скрылся в подводной лодке. Жюль Верн читал мне свое сочинение, и я запомнил те слова, которые произносит капитан Немо, обращаясь к Аронаксу: "До последнего вздоха я на стороне всех угнетенных, и каждый угнетенный был, есть и будет мне братом". Золотые слова! Так думает и сам Жюль Верн. Я спросил: "А почему ваш капитан Немо не француз?" - "Потому, Барнаво, что цензура не позволит мне сделать мстителем француза, понимаешь?" Я, конечно, все понимаю, и даже больше того. "И вы это сочиняете для школьников?" - спросил я. "Для всех возрастов", ответил Жюль Верн".

"... Плаваем, наблюдаем за горизонтом, забрасываем сети, в которые иногда кое-что попадается. Жюль Верн сидит и сочиняет, и я не могу понять, как это может делать один человек! Ну, когда их много, - один выдумывает, другой присочиняет, третий пишет, четвертый поправляет, пятый тоже не сидит без дела, шестой смотрит и говорит: "Бедные вы мои, довольно на сегодня, отдохните!" Жюль Верн сказал мне, что у него будет электрическое освещение в "Наутилусе" - такого еще нигде нет в мире. "Наутилус" уже делает (в романе моего гениального мальчика) пятьдесят миль в час. И помимо людей серьезных, сильных и таких, без которых роман не роман, в новой книге будет Аронакс, это такой, как говорит Жюль Верн, персонаж, без которого ему скучно. Это тот же доктор Клоубони, только под водой..." Жюль Верн работал с пяти утра до полудня. С четырех до восьми он читал, делал выписки, исправлял написанное, форма повествования менялась дважды. В первом варианте роман заканчивался гибелью капитана Немо. Второй, и окончательный, вариант оставлял его в живых: он еще должен был пригодиться в будущем. Когда роман был готов на девять десятых, Жюль Верн прибыл в Париж и явился к Этцелю.

- Здравствуйте, здравствуйте! - радостно приветствовал Жюля Верна издатель. - Привезли новый роман? Давайте его! Что? Еще не готов?

- Я пришел к вам за советом, - сказал Жюль Верн. - Потрудитесь слушать то, что я буду читать и делайте самые строгие замечания.

Чтение продолжалось двое суток, читали по очереди. Этцель был взволнован.

- Сильно сделано, - сказал он. - Не торопитесь, работайте месяца два, полгода, забудьте о нашем договоре. Нужны деньги?

Жюль Верн отрицательно покачал головой. Он попросил Этцеля добыть все, что только есть и что достать возможно о морском дне и его богатствах. Таблицы глубин морей и океанов. Немедленно. Если можно, то сию минуту.

- Все просимые мною материалы у меня имеются, но мне хочется сверить их с теми, которые я получу от вас. До свидания!

Этцель задержал Жюля Верна, заявив, что с ним хочет познакомиться украинская и русская писательница Мария Александровна Маркович, работающая под псевдонимом Марко Вовчок. Она печатала в журнале Этцеля свои рассказы, переведенные ею же на французский язык. Жюлю Верну был хорошо известен тот номер журнала, в котором была помещена сказка Марко Вовчок, обработка известного сюжета о двенадцати месяцах - "Добрая Розочках и Злючка-Колючка".

- Мой бог! - воскликнул Жюль Верн, критически оглядывая себя. Знакомиться с русской дамой, а я, как видите, в костюме мореплавателя! Она молодая, эта дама?

- И молодая и красивая, - сказал Этцель. - Идемте ко мне, она сидит и скучает над каким-то журналом.

В самом деле, Марко Вовчок, Маркович по мужу, оказалась и молодой и очень красивой. Ее длинная, толстая коса ; была обвита вокруг головы подобием короны. Жюль Верн, познакомившись с красивой дамой, отошел в сторону, издали, любуясь ею. Этцель немедленно предложил Жюлю Верну дать обаятельной, талантливой Марии Александровне Маркович авторское право на перевод всех своих романов, как уже написанных, так и тех, что появятся в будущем.

- Мой дорогой гость и сотрудник, - Этцель почтительно склонился перед Маркович, не отводившей глаз от Жюля Верна, - прекрасно владеет многими языками, что же касается французского, то его знает так же, как и свой родной. Ваши книги, - Этцель обратился к Жюлю Верну, - в России переводят дурно - неточно и тяжело. Поэтому я намерен, получив ваше согласие, предоставить мадам Маркович право на перевод всех ваших романов. Соглашайтесь! Вы будете счастливы взаимно, даю слово!

Спустя час был подписан соответствующий договор, один из немногочисленных пунктов которого читался так: "Каждый выходящий у меня роман Жюля Верна посылается заказным пакетом в город Санкт-Петербург в гранках, т. е. до того момента, как ему выйти из печати в свет - вместе со всеми клише рисунков, каковые клише возвращаются мне в течение двух месяцев со дня их получения в издательстве г. Звонарева".