Валентин Ковалев - Крупнейшие уголовные дела XX века в США

Подобный поворот дела не устроил, однако, министра юстиции США Герберта Браунелла. Он потребовал отмены единоличного решения Дугласа. Министра поддержали некоторые члены палаты представителей и сената американского Конгресса. Поддавшись нажиму, председатель Верховного суда США Фредерик Винсон отдал распоряжение о созыве специального внеочередного заседания. В срочном порядке члены суда были отозваны из отпуска.

Ровно в полдень 18 июня в зале заседаний Дворца правосудия в Вашингтоне клерк провозгласил традиционное обращение:

— Слушайте, слушайте, слушайте! Всем, кто ведет дело перед достопочтенными судьями Верховного суда Соединенных Штатов, напоминается, чтобы они приблизились и были внимательны, так как суд приступает к слушаниям. Да спасет Господь Соединенные Штаты и этот досточтимый суд [191] См.: Johnson С. The Government of the United States. N.-Y., 1956. P. 455–456. .

Более шести часов заседали судьи. Когда аргументы защиты и обвинения были исчерпаны, председательствующий объявил перерыв. На следующий день состоялось поименное голосование. Шестью голосами против двух решение судьи У. Дугласа о приостановлении исполнения приговора было отменено (против голосовали Гуго Блэк и сам Уильям Дуглас, один член Верховного суда — Феликс Франкфуртер в голосовании не участвовал) [192] См.: Jaszunski Gr. Op. cit. S. 218. . Это случилось в 13 часов 40 минут 19 июня 1953 г.

Обратим внимание на дату. Отмена отсрочки казни, ранее назначенной на 18 июня, теперь означала, что приговор должен быть приведен в исполнение немедленно. С этого момента события разворачиваются еще более стремительно. Защитники бросаются в Белый дом, стремясь использовать последнюю и единственную теперь возможность передать ходатайство осужденных о помиловании президенту страны. Обычной в подобных случаях длительной чиновничьей волокиты на этот раз не было и в помине. Один только час понадобился канцелярии Белого дома для того, чтобы доложить дело президенту, документально оформить его решение и довести до сведения заявителей: Дуайт Эйзенхауэр повторно и на этот раз окончательно отклонил ходатайство осужденных Юлиуса и Этель Розенбергов о помиловании.

Известие об этом супруги встретили без слез и стенаний. Последние заботы — о детях.

Этель Розенберг — сыновьям:

«Еще этим утром казалось, что мы снова сможем быть вместе. Теперь, когда это стало неосуществимо, мне хотелось бы, чтобы вы узнали все, что узнала я… Сначала, конечно, вы будете горько скорбеть о нас, но вы будете скорбеть не в одиночестве… Всегда помните, что мы были невинны и не могли пойти против своей совести».

Юлиус Розенберг — адвокату Эммануэлю Блоку:

«… Наши дети — наше счастье, наша гордость и самое большое достояние. Люби их всем сердцем и защити их, чтобы они выросли нормальными здоровыми людьми… Я не люблю прощаться, верю, что добрые дела переживут людей, но одно я хочу сказать: я никогда так не любил жизнь… Во имя мира, хлеба и роз мы достойно встретим палача…»

Последние мгновения жизни тюремные власти разрешили приговоренным к смерти супругам провести вместе. Трудно сказать, чего в этом было больше — гуманности или изощренного изуверства: в комнате для свиданий поставили телефон прямой связи с Министерством юстиции. Стоило лишь снять телефонную трубку и «заговорить», как жизнь почти наверняка была бы спасена… Но какой ценой?

— Человеческое достоинство не продается, — произнес Юлиус Розенберг и повернулся к аппарату спиной.

В 20 часов 6 минут мощный электрический разряд унес его жизнь. Спустя еще 6 минут перестало биться сердце Этель. К телефонной трубке они так и не притронулись.

Внимательный читатель наверняка заметил, что в деле Розенбергов встречалось имя Мэртона Собелла. Если же обратиться к сообщениям того времени об этом громком процессе, то мы обнаружим, что за трагическими перипетиями судьбы супругов Розенбергов имя Собелла почти совсем незаметным прошло мимо общественного внимания. А между тем он был признан одним из соучастников в этом деле, привлечен к уголовной ответственности наряду с Юлиусом и Этель Розенбергами и сидел рядом с ними на скамье подсудимых.

Судебные власти своевременно не позаботились о выделении дела Мэртона Собелла в отдельное производство, хотя для этого были все необходимые основания. Данное обстоятельство в значительной степени определило драматизм его положения: радом с осужденными на смерть Розенбергами, за судьбой которых с напряженным вниманием следили миллионы граждан США, их скромный соучастник оказался практически едва ли не полностью забытым. Если за жизнь и свободу Юлиуса и Этель Розенбергов боролась демократическая общественность страны, то о Мэртоне Собелле не вспоминал никто, за исключением разве что его родственников, адвокатов да весьма небольшого круга лиц, связанных с подсудимым профессиональными отношениями. Однако в наше время дело этого человека приобретает все больший общественный интерес как необходимая страница в анналах американской уголовно-политической юстиции. Объективность требует восстановления исторической памяти об этой части судебного процесса «Соединенные Штаты Америки против Юлиуса Розенберга, Этель Розенберг и Мэртона Собелла», длительный период остававшейся в тени забвения.

Подсудимых связывали давние товарищеские отношения еще со студенческих лет. Именно поэтому скромный инженер-электрик Собелл оказался в поле зрения Федерального бюро расследований, которое вело пристальное наблюдение за всеми связями Юлиуса Розенберга. Когда возникло «дело об атомном шпионаже», извлекли на свет донесения агента ФБР Рекса Шрёдера, сообщавшего, что в период с января 1946 по май 1948 года Собелл пять раз встречался с Розенбергом. Это сочли достаточным для ареста инженера-электрика по подозрению в «заговоре с целью передачи атомных секретов СССР». 3 августа 1950 г. был выписан соответствующий ордер, однако реализация его оказалась сопряженной с определенными процессуальными и даже дипломатическими трудностями. Дело в том, что в это время Мэртон Собелл с семьей путешествовал по Мексике. Поэтому ФБР разработало специальную операцию по похищению подозреваемого. 16 августа он был доставлен в Соединенные Штаты.

Пол года арестованного держали в неведении относительно сущности выдвинутого против него обвинения. Все это время он находился под стражей в условиях строгой изоляции и сурового режима содержания. Немало усилий было потрачено на то, чтобы склонить Мэртона Собелла к сотрудничеству, заставить его дать инкриминирующие показания в адрес Юлиуса и Этель Розенбергов, назвать других соучастников «шпионского заговора». Однако все было напрасно. Арестованный обнаружил полную неосведомленность о «преступной деятельности» университетского товарища и его супруги. Ни один из пунктов обвинения против них не мог быть обоснован ссылками на показания Собелла. Мужественное поведение арестованного не оправдало надежд обвинительной власти на появление в процессе еще одной послушной марионетки типа Девида Грингласа или Гарри Голда. Но это же обстоятельство определило и драматизм положения Мэртона Собелла. Если двое лжесвидетелей не без оснований рассчитывали на снисхождение за услуги, которые они оказали обвинению, то Собеллу рассчитывать было не на что, ему довелось в полной мере испытать на своей судьбе тяжелую руку американской Фемиды.