Валентин Ковалев - Крупнейшие уголовные дела XX века в США

Обвинение против Мэртона Собелла было сформулировано с юридической тонкостью. Его прямо не обвиняли в шпионаже. Для такого обвинения требовалось бы доказать факт сбора информации оборонного значения, точно указать и представить в суд конкретный материальный носитель этой информации (документ, его копию, негатив, фотографию, микрофильм, магнитную пленку и т. п.). Ничем подобным обвинение не располагало. Поэтому было решено привлечь Собелла к уголовной ответственности по обвинению в «заговоре с целью шпионажа». Здесь уже нет необходимости заботиться о собирании такого рода данных, а достаточно косвенных доказательств постоянного контакта обвиняемого с резидентом иностранной разведки. В случае дефицита улик можно даже ограничиться доказательством факта одной такой встречи и… постараться подвести присяжных к нужному обвинению выводу о ее преступном характере.

На суде выяснилось, что ни Д. Гринглас, ни Г. Голд, никто из других свидетелей обвинения, изобличавших Юлиуса и Этель Розенбергов, не только не были знакомы с Собеллом, но даже никогда и ничего о нем не слышали. Все обвинение против него было построено на показаниях некоего Макса Элитчера. Этот единственный свидетель некогда сотрудничал с коммунистами, но скоро отошел от активной политической деятельности и впоследствии вспоминал о данном эпизоде своей биографии не иначе как о «грехах юности». С Собеллом Элитчер был знаком еще со студенческой скамьи, и, хотя нельзя сказать, что сокурсники были особенно дружны, тем не менее их отношения поддерживались благодаря общим профессиональным интересам и кругу знакомых. В ходе предварительного расследования дела об «атомном шпионаже» Макс Элитчер оказался перед выбором — либо он дает инкриминирующие показания против Собелла, либо сам окажется на скамье подсудимых за принадлежность к Коммунистической партии и подрывную деятельность [193] См.: Jaszunski Gr. Op. cit. S. 144. . И «свидетель» не выдержал.

Во время судебного следствия он показал, что летом 1948 года лично присутствовал при передаче Собеллом разведывательных материалов Розенбергу. Этому эпизоду, по его словам, предшествовали следующие обстоятельства.

— Мэртон Собелл подошел ко мне и сообщил, что у него дома хранится важная и ценная информация, которую он должен был передать Розенбергу, но до сих пор этого не сделал. Информация была слишком ценной, чтобы ее уничтожить, но вместе с тем слишком опасной, чтобы ее хранить. Поэтому он сказал, что хочет передать ее Розенбергу в тот же вечер. Я ответил, что при данных обстоятельствах это было бы легкомыслием…

Какие же обстоятельства имел в виду Макс Элитчер? Оказывается, в это время он якобы чувствовал постоянную слежку за собой со стороны спецслужб, о чем сразу же сообщил «товарищу по партии». Несмотря на это Собелл, по словам свидетеля, попросил подвезти его на машине к дому Розенбергов. Такая просьба и показалась Элитчеру «легкомыслием». Подобную оценку этого поступка со стороны лица, находящегося под наблюдением, можно признать вполне объективной. А вот поведение «опытного разведчика» Собелла в такой ситуации совершенно необъяснимо. Ведь воспользоваться машиной Элитчера заведомо означало навести спецслужбы на след, что в конечном счете должно привести к провалу. Если именно этого добивался Собелл, то, во-первых, у него был более простой путь — явка с повинной, а во-вторых, почему он столь упорно отрицал все в суде? Если Собелл ни о чем таком не помышлял, остается без ответа вопрос: почему все же он решил воспользоваться машиной, находящейся под наблюдением ФБР? И зачем ему для передачи материалов Розенбергу вообще понадобился Элитчер? Алогизмов подобного рода в показаниях свидетеля было немало.

Это стало особенно очевидным в ходе перекрестного допроса Элитчера со стороны защиты. Адвокаты сосредоточили внимание на личности свидетеля и обстоятельствах, при которых он на стадии предварительного расследования давал свои показания представителям обвинения. Защитник Собелла Эдвард Кунтц напомнил свидетелю о том, что он уже совершил однажды лжесвидетельство, когда в 1946 году во время процедуры принесения присяги лояльности скрыл свое сотрудничество с Коммунистической партией.

Защитник Э. Кунтц : Лгали ли Вы, когда, присягая в лояльности правительству, скрыли свою партийную принадлежность?

Свидетель М. Элитчер : Да, лгал.

Защитник Э. Кунтц : Значит, Вы лгали под присягой?

Свидетель М. Элитчер : Да.

Защитник Э. Кунтц : Испытывали ли Вы в связи с этим беспокойство?

Свидетель М. Элитчер : Да.

Защитник Э. Кунтц : В 1946 году?

Свидетель М. Элитчер : Думаю, что это беспокоило меня всегда.

Защитник Э. Кунтц : И в 1947 году?

Свидетель М. Элитчер : Да.

Защитник Э. Кунтц : И в 1948 году?

Свидетель М. Элитчер : Да.

Защитник Э. Кунтц : Вы беспокоились именно из-за присяги, которую дали?

Свидетель М. Элитчер : Да.

Защитник Э. Кунц : Эта присяга была ложной, Вы совершили клятвопреступление, не так ли?

Свидетель М. Элитчер : Я знал, что такое присяга, да…

Защитник Э. Кунтц : Когда в 1948 году Вы вместе с семьей приехали из Вашингтона в Нью-Йорк, Вы были смертельно напуганы, не так ли?

Свидетель М. Элитчер : Да.

Защитник Э. Кунтц : С того времени Вы постоянно испытывали чувство смертельного страха, верно я Вас понял?

Свидетель М. Элитчер : Да…

Защитник Э. Кунтц : Хотите ли Вы себя спасти?

Свидетель М. Элитчер : Да.

Ответы свидетеля говорят о многом. Этот человек крайне запуган угрозой возможной ответственности за прошлое и серьезно обеспокоен за свое будущее. В психологии такое состояние называется психогенией или психотравмой. Стремление выйти из него, освободиться от угнетающего воздействия фактора страха может проявиться в поступках, не характерных для данного субъекта в обычных, ординарных условиях его существования. У Макса Элитчера такими поступками явились лжесвидетельство и оговор.

Защитники пытались выяснить тщательно скрываемые обстоятельства, при которых формировались показания этого свидетеля.

Защитник Э. Кунтц : Ваши контакты с Мэртоном Собеллом в период с 1942 по 1948 год были редкими и кратковременными, не так ли?

Свидетель М. Элитчер : Да.

Защитник Э. Кунтц : Ваша поездка с Собеллом к Розенбергу запомнилась Вам, не так ли?

Свидетель М. Элитчер : Да.

Защитник Э, Кунтц : По существу, в соответствии с Вашими показаниями, только во время этой поездки Вы столкнулись с секретными и опасными делами, так ли это?

Свидетель М. Элитчер : Да.

Защитник Э. Кунтц : Поэтому поездка и запала Вам в память, не так ли?