Валентин Ковалев - Крупнейшие уголовные дела XX века в США

Свидетель М. Элитчер : Да.

Защитник Э. Кунтц : Но Вы не рассказали об этом во время первого визита к Вам сотрудников ФБР?

Свидетель М. Элитчер : Нет, не рассказал…

Важный для оценки показаний свидетеля момент допроса. Оказывается, история с передачей Собеллом секретной информации Розенбергу возникла в устах Элитчера отнюдь не сразу, а спустя значительное время после установления контактов с сотрудниками Федерального бюро расследований. Что это — период вспоминания былого или время, необходимое для запоминания услышанного уже в кабинетах тайной полиции? Немного прояснить этот непростой вопрос помог подключившийся к перекрестному допросу свидетеля адвокат Эммануэль Блок, защитник Юлиуса и Этель Розенбергов.

Защитник Э. Блок : Помните ли Вы день, когда агенты ФБР явились к Вам впервые?

Свидетель М. Элитчер : Да, помню.

Защитник Э. Блок : Кажется, это было 20 июля 1950 г., не так ли?

Свидетель М. Элитчер : Я не помню точной даты, но это было не в июле.

Атторней И. Сэйпол : Я вынужден напомнить свидетелю, что это было именно 20 июля.

Обвинитель счел необходимым вмешаться, поскольку опровержение свидетелем собственных показаний в этой части неизбежно подрывало доверие к ним и во всем остальном. Кроме того, перекрестный допрос явно принимал такой характер, при котором могла выясниться продолжительная «работа» ФБР со свидетелем до того, как он дал свои официальные показания. Такие опасения обвинителя были отнюдь не напрасны, что наглядно показывает дальнейший ход перекрестного допроса.

Защитник Э, Блок : Когда Вы впервые дали показания?

Свидетель М. Элитчер : Тогда, когда мне впервые довелось быть в этом здании.

Защитник Э. Блок : Когда Вы дали показания повторно?

Свидетель М. Элитчер : На следующий день.

Защитник Э. Блок : А в третий раз?

Свидетель М. Элитчер : Спустя много времени. Через несколько месяцев.

Защитник Э. Блок : Ваши показания против Собелла Вы дали, посоветовавшись с адвокатом, не так ли?

Свидетель М. Элитчер : Совершенно верно.

Защитник Э. Блок: То есть после того, как Вы наняли адвоката?

Свидетель М. Элитчер : Да, это так.

Защитник Э. Блок : И после того, как Вас неоднократно допрашивали агенты ФБР и помощники атторнея, не так ли?

Свидетель М. Элитчер : Да.

Что следует из этой части перекрестного допроса? По крайней мере два существенных вывода.

Во-первых, свидетель дал свои инкриминирующие показания не при первом допросе, а гораздо позднее — после длительной обработки со стороны сотрудников ФБР и службы обвинения. Это подтверждается и зафиксированными в материалах дела датами.

Протоколы допросов М. Элитчера на стадии предварительного расследования датированы 20 и 21 июля, а также 23 октября 1950 г. Перед большим жюри свидетель давал показания 14 августа 1950 г. и 31 января 1951 г. Но ни в одной из этих протокольных записей не встречается ни единого слова о шпионской деятельности Мэртона Собелла. В таком контексте это имя в показаниях свидетеля появилось значительно позднее — в марте 1951 года — по меньшей мере после восьми непротокольных встреч с окружным атторнеем, его помощниками и агентами ФБР [194] Ibidem. S. 162–163. .

Видимо, с каждой из этих встреч память Макса Элитчера постепенно улучшалась. Можно даже точно указать время, в течение которого она улучшилась настолько, что Мэртон Собелл превратился из «друга юности» в коварного «красного агента».

Второй вывод, который следует из приведенного фрагмента показаний М. Элитчера, не менее любопытен. Признание свидетелем того факта, что свои показания против Собелла он дал после консультации с адвокатом, приобретает особый смысл в связи с личностью последнего. Этим адвокатом был О. Родж, выступивший в процессе в качестве защитника Грингласа. На процессе фигурировало письмо О. Роджа в атторнетуру, в котором он напоминал, что М. Элитчер «нуждается в соответственно оплачиваемой должности». Но тогда возникает вопрос: а за какие услуги? Ведь атторнетура не биржа труда и тем более не благотворительная организация. Неизбежно возникает вопрос и о роли самого О. Роджа в этом деле: не действовал ли он заодно с атторнеем [195] Этот вопрос обстоятельно исследовал польский публицист Гжегож Яшуньский (см.: Jaszunski Gr. Op. cit S. 207). ? Если это так, то на процессе под личиной адвоката участвовал еще один обвинитель.

Большое внимание на судебном следствии обвинение уделило тезису о попытке подсудимого Мэртона Собелла уйти от уголовной ответственности за свои преступные действия. Именно с такой целью, как утверждал обвинитель, подсудимый выехал за пределы Соединенных Штатов. В подтверждение этого тезиса на процессе были приведены следующие данные.

Во-первых, во время пребывания в Мексике Мэртон Собелл несколько раз пользовался вымышленными именами — Моррис Санд, Мэрвин Салт, Мэртон Солт.

Во-вторых, письма на родину он адресовал не родственникам, за почтой которых могло наблюдать Федеральное бюро расследований, а некоему Уильяму Данцигеру.

В-третьих, обвинение располагало доказательствами того, что Собелл сдал билеты на обратный путь в США и интересовался расписанием океанских судов в Европу.

По каждому из этих трех пунктов защитники подсудимого — Эдвард Кунтц и Гарольд Филипс привели контраргументы.

Вымышленными именами пользовались многие американские туристы за границей. Адвокаты без труда показали, что в те годы это было совершенно ординарным явлением. И придавать какое-то особое значение псевдонимам Мэртона Собелла можно лишь в расчете на неосведомленность присяжных заседателей.

Далее, письма из Мексики подсудимый адресовал Уильяму Данцигеру потому, что он был близким другом семьи. Причем каждый раз на почтовом конверте Собелл указывал свой подлинный адрес и подписывался настоящим именем. Стал ли бы делать это профессиональный разведчик, каковым старалось изобразить подсудимого обвинение? Правда, одно из писем было подписано «Мэри Левит», но это подлинное имя и девичья фамилия жены Собелла. Весьма трудно предположить, что в досье ФБР это обстоятельство не нашло отражения. А если так, то могла ли столь нехитрая уловка служить средством конспирации?

И, наконец, то обстоятельство, что, отправляясь в зарубежное путешествие, Собелл еще в Соединенных Штатах приобрел билеты на обратный путь, как раз свидетельствует в его пользу. Во всяком случае оно предполагает намерение вернуться на родину. Что же касается факта сдачи этих билетов, то это могло быть вызвано различными обстоятельствами, в том числе, например, желанием изменить вид транспорта или время возвращения. Установленный ФБР интерес Собелла к расписанию океанских судов в Европу не может иметь доказательственного значения, поскольку подсудимый заказ на проездные билеты по этому маршруту не оформлял и вообще в транспортное агентство по этому вопросу не обращался.