Валентин Ковалев - Крупнейшие уголовные дела XX века в США

В результате за подписью генерала Лесли Гровса появилась докладная записка следующего содержания:

«В соответствии с моими устными указаниями от 15 июля считаю целесообразным незамедлительно оформить допуск Роберта Юлиуса Оппенгеймера к работе с секретными материалами независимо от той информации, которой располагает о нем служба безопасности. Участие Оппенгеймера в работах по проекту совершенно необходимо» [204] Ibidem. P. 64. .

Генерал Гровс не раскаялся в своем решении: «Я никогда не считал, что мы допустили ошибку, оформив назначение Оппенгеймера на высокую должность. Он справился с порученной работой — и справился блестяще. Никто не скажет теперь, что мы могли найти лучшую кандидатуру. Мое мнение разделяет большинство людей, знакомых с оборонными работами в Лос-Аламосе» [205] Ibidem. P. 64–65. .

Успешное окончание работ по созданию атомной бомбы под руководством Роберта Оппенгеймера, казалось, устраняет всякие сомнения в политической благонадежности ученого. Но неожиданно для многих он сам дал повод для того, чтобы служба безопасности вновь обратила внимание на его досье. Во время вручения государственных наград в знак признания заслуг возглавляемого им большого коллектива ученых-атомщиков в Лос-Аламосе Оппенгеймер к большому неудовольствию Белого дома вдруг заявил:

— Сегодня наша гордость не может не быть омрачена глубоким беспокойством. Если атомному оружию будет суждено пополнить арсенал средств уничтожения, то неминуемо наступит время, когда человечество проклянет все сделанное нами в Лос-Аламосе, трагическим следствием чего явилась Хиросима [206] Ibidem. P. 416. .

Атомная бомбардировка этого японского города была моральным проклятием Оппенгеймера. Он не мог простить себе, что в 1945 году высказался за применение ядерного оружия против Японии. Это мучило его всю жизнь.

«Я глубоко разочарован, — писал ученый. — Быть может, я вел себя как глупец, но мне хотелось верить, что это насилие станет последним, вызовет отвращение у людей к такому способу разрешения конфликтов. Я надеялся, что после создания атомной бомбы люди планеты объединятся и найдут способ жить в мире. Видите, однако, что получилось…» [207] Jaszunski Gr Op. cit. S. 80. .

По мере возрастания ядерной угрозы беспокойство «отца атомной бомбы» за судьбы мира становилось все сильнее:

«Атомные часы ускоряют свой ход. Мы можем предвидеть такую ситуацию, когда любая из двух великих держав окажется в состоянии уничтожить цивилизацию и жизнь другой державы с риском для собственной жизни. Нас можно сравнить с двумя скорпионами в банке, из которых каждый может убить другого, но только рискуя собственной жизнью» [208] Ibidem. .

«Люди нашей планеты должны объединиться или они погибнут. Ужас и разрушения, посеянные последней войной, диктуют нам эту мысль. Взрывы атомных бомб доказали ее со всей жестокостью. Другие люди в другое время уже говорили подобные слова — только о другом оружии и о других войнах. Они не добились успеха. Но тот, кто и сегодня скажет, что эти слова бесполезны, введен в заблуждение превратностями истории. Нас нельзя убедить в этом. Результаты нашего труда не оставляют человечеству другого выбора, кроме создания объединенного мирового сообщества, основанного на законности и гуманизме» [209] Groves L. Op. cit. P. 416. .

Такие взгляды и заявления в самый разгар холодной войны и политики ядерного шантажа не могли не насторожить тех, кто проводил эту политику в жизнь. Дальше — больше. Выяснилось, что Роберт Оппенгеймер отказался участвовать в разработке проекта еще более разрушительного оружия — водородной бомбы [210] См.: Goughyu J. W. Their Majesties the Mob. The Vigilante Impulse in America. Chicago, 1960. P. 167. . Свое решение он мотивировал гуманистическими и моральными соображениями, считая создание новых смертоносных образцов ядерного оружия, когда отпала угроза миру со стороны германского фашизма, преступлением против человечества. Этот демарш «отца атомной бомбы» был расценен как попытка дискредитировать американскую политику с позиции силы и всю ядерную стратегию США. Надо было срочно принимать меры.

7 ноября 1953 г. на стол директора Федерального бюро расследований Эдгара Гувера легло письмо исполнительного директора Объединенной комиссии по атомной энергии обеих палат американского Конгресса Уильяма Бордена. В нем он сообщал, что тщательное изучение секретного досье Роберта Оппенгеймера позволяет надежно установить следующие характерные факты его биографии: он является членом различных прокоммунистических организаций; принимал активное участие в вербовке новых их членов; к работе в университетской лаборатории в Беркли привлекал исключительно коммунистов; его жена, брат, любовница, все ближайшие друзья — коммунисты; выступал за ликвидацию атомного исследовательского центра в Лос-Аламосе; препятствовал разработке программы создания водородной бомбы; находился в контакте с подрывными элементами, в отношении которых нельзя исключить возможность их принадлежности к иностранной агентуре.

На основе всех этих, как считал У. Борден, бесспорно установленных фактов он пришел к выводу, что Роберт Оппенгеймер «вероятнее всего (more probably than not) по собственной воле или подчиняясь партийному приказу поставлял разведывательную информацию в области атомной энергии Советскому Союзу» [211] Ibidem. P. 170. . Как видим, Уильям Борден выбирал исключительно осторожные выражения для своего сообщения; он ничего не утверждал — он лишь высказывал предположение. Такая стилистическая форма в данном случае была вполне оправданна. Ведь прямых доказательств работы Оппенгеймера на иностранную разведку не было, а в такой ситуации, в случае голословного дискредитирующего утверждения в адрес столь известного человека, можно было угодить на скамью подсудимых за клевету.

Шеф ФБР Эдгар Гувер распорядился посланием У. Бордена весьма энергично. Он немедленно разослал его копии всем заинтересованным должностным лицам американской администрации, в том числе и президенту США Дуайту Эйзенхауэру. Тот тоже не стал медлить. В Белом доме срочно созывается специальное заседание Совета национальной безопасности и Комитета по атомной энергии. Первое предложение — немедленно привлечь Роберта Юлиуса Оппенгеймера к уголовной ответственности за шпионаж [212] См.: United States Code. Crimes and Criminal Procedure. Title 18, § 793. . Однако от этой столь соблазнительной для многих из присутствующих идеи пришлось отказаться, поскольку ни один суд не примет дело к производству без наличия хотя бы некоторого минимума доказательств преступной деятельности. Тогда решено было создать специальную комиссию и поручить ей расследование дела Оппенгеймера.