Валентин Ковалев - Крупнейшие уголовные дела XX века в США

К подобным методам судья прибегал неоднократно во время продолжавшегося допроса Л. Буденца, отчет о котором занял в протоколе судебного заседания 1276 страниц.

Почти два месяца — с 23 марта по 19 мая — давали показания свидетели обвинения, каждый из которых имел свой личный номер в агентурных картотеках спецслужб. Это о них спустя некоторое время атторней Джон Макгохи, выступавший на процессе в качестве обвинителя, скажет: «Эти свидетели обвинения — люди, глубоко преданные своей родине, выполнили задачу, требовавшую от них огромных личных жертв, и вошли в историю как замечательные патриоты. По моему мнению, они проделали под руководством Федерального бюро расследований блестящую работу». По меркам ФБР так называемые «свидетели», видимо, действительно оказались подготовленными неплохо. Другой вопрос, какое отношение такая подготовка имеет к подлинному правосудию. Ведь процессуальная обязанность свидетеля состоит только в одном — дать правдивые, беспристрастные показания о тех событиях, которые он лично воспринимал своими органами чувств. В данном же случае, как признал обвинитель, свидетели действовали «под руководством Федерального бюро расследований». Ни одним законом руководство такого рода не предусмотрено. Вывод очевиден.

Внимавший каждому слову свидетелей обвинения судья Г. Медина, лишь только дело дошло до показаний свидетелей защиты, полярно изменил свое отношение к заявлениям допрашиваемых. Куда делись его предупредительность, доверие к каждому слову, готовность немедленно прийти на помощь в трудных случаях единоборства с профессиональным юристом. Теперь в судебном кресле сидел человек, который с ходу и бесцеремонно отвергал любое показание, опровергающее измышления платных осведомителей ФБР.

Так, судья наложил свое вето на ряд существенных вопросов, которые он вообще запретил задавать свидетелям защиты. В числе таковых оказались вопросы о дискриминации негров, о положении молодежи, об условиях жизни ветеранов войны, о профсоюзном движении и даже о боевых наградах подсудимых, полученных ими на фронтах второй мировой войны. Таким путем судья фактически лишил возможности дать показания известного негритянского певца Поля Робсона. Все вопросы, которые задавал ему защитник Дж. Крокетт, судья безапелляционно отводил. В результате адвокат заявил на суде, что вынужден отпустить свидетеля, поскольку судья все равно не дает возможности его допросить.

Далее суд приступил к исследованию вещественных доказательств. Обвинение представило около полутора тысяч печатных изданий по философии, политической экономии, истории, социологии. Особое внимание суда привлекла книга «Краткий курс истории ВКП(б)». На нее обвинение делало ставку как на публикацию, свидетельствующую о пресловутой «руке Москвы», достигающей-де Соединенных Штатов.

Слово просит представитель защиты.

Защитник Р. Глэдстейн : Я не имею никаких возражений против содержания этой книги, но я хочу сделать следующее возражение по ходу ведения процесса: судить людей за то, что они рекомендовали изучать ту или иную книгу, непозволительно.

Защитник А. Иссерман : Предъявление этой книги в качестве обвинительного доказательства равносильно суду над книгами, суду над историей.

Судья Г. Медина : Здесь судят людей, которые использовали эту книгу и другие средства с целью совершить преступление, в котором они обвиняются, и эта книга, на мой взгляд, является вещественным доказательством.

Защитник А. Иссерман : Должны ли присяжные прочесть и изучить эту книгу до того, как вынести вердикт? И как это будет организовано? Ее будет читать судья? Или же защита должна будет прочесть ее присяжным от начала до конца, а потом привести специалистов, которые бы разъяснили ее содержание?

Этот утилитарный вопрос тоже вызвал дискуссию. Возникла идея выдать каждому присяжному заседателю по экземпляру книги «Краткий курс истории ВКП(б)».

Обвинитель Дж. Макгохи : Только не оставлять ее до утра.

Судья Г. Медина : Нет, нет, не до утра.

Обвинитель Дж. Макгохи : Ничего, книги всегда будут под рукой. Мы будем приносить их с собой на заседания, так что присяжные смогут ежедневно пользоваться ими.

Защитник Дж. Крокетт : Разрешите мне сказать, что не будет ничего неправильного, если присяжные оставят себе по экземпляру. Это не потребует значительных расходов. Ведь речь идет о самом недорогом издании.

Судья Г. Медина : Нет, нет, я не соглашусь на то, чтобы они брали книги домой.

Защитник Г. Сейкер : Когда же они будут их читать?

Судья Г. Медина : В перерывах.

Защитник Г. Сейкер : В перерывах? Я думаю, в перерывах им лучше покурить.

Судья Г. Медина : Вы бы хотели, чтобы они брали книги домой?

Защитник Г. Сейкер : Да, мне кажется, что это было бы правильно.

Судья Г. Медина : Ну а мне так не кажется.

А между тем в зале судебного заседания прямо перед скамьей присяжных были свалены груды книг, связки журналов, подшивки газет. Гора эта быстро росла, угрожая заполнить собою весь зал без остатка. Стало ясно: нужны годы, а быть может, и десятилетия, чтобы все это прочитать, и еще больше, чтобы разобраться в написанном. В конце концов судья безнадежно махнул рукой и… решил ограничиться интерпретацией марксизма-ленинизма, которую дал на процессе все тот же свидетель Луи Буденц.

При этом Г. Медина отказал в ходатайстве подсудимому Джилберту Грину приобщить к делу в качестве доказательства его статью как раз по этим вопросам. Когда же подсудимый заявил протест против незаконного ограничения его процессуальных прав на представление доказательств и изложение своих доводов, судья просто удалил его из зала судебного заседания на все время процесса. Со скамьи подсудимых Д. Грин был немедленно препровожден в тюрьму.

Когда редактор партийной газеты «Дейли уоркер» Джон Гейтс отказался назвать своих товарищей по партии, помогавших ему готовить критические публикации, судья Г. Медина тут же приговорил его к тридцатидневному тюремному заключению за «неуважение к суду». Выступившие с протестом против этого произвольного решения подсудимые Гэс Холл и Генри Уинстон разделили участь своего товарища: их лишили права присутствовать на процессе и незамедлительно препроводили в тюрьму. Подобным же образом поступил судья и с подсудимым Карлом Уинтером, отказавшимся назвать лиц, присутствовавших на съезде Коммунистической партии США. Тридцать дней тюремного заключения показались Г. Медине подходящим наказанием за солидарность подсудимого с товарищами по партии.

Осужденные за неуважение к суду в период судебного разбирательства содержались в старой нью-йоркской тюрьме на Вест-стрит. Условия содержания заключенных здесь остались на уровне прошлого века. Даже по минимальным тюремным нормам это заведение отличали недопустимая теснота, отсутствие какой-либо вентиляции в камерах, антисанитарное состояние. Четырех подсудимых — Г. Холла, Г. Уинстона, Д. Грина и Д. Гейтса — поместили в камеру, в которой уже находились восемь заключенных (коек же было всего только четыре). Их ежедневно просвечивали рентгеновскими лучами с целью «обнаружения всякого рода запрещенных предметов». Не было возможности для надлежащего, без посторонних глаз, общения с защитниками. Посещения других лиц и передачи категорически запрещались.