Сергей Жинкин - Психологические проблемы эффективности права

Заслуживает поддержки обращение к проблемам архетипов в современной отечественной науке. В частности, М. Г. Тюрин отмечает, что правовые архетипы «характеризуют эмоционально-психологическую предрасположенность, направленность, мотивы и сюжеты, определяющие стиль понимания правовой действительности», «представляют собой базовую модель (матрицу) правовой культуры, включающую политический, правовой и духовно-нравственный опыт народа в неразрывном единстве» [566].

На наш взгляд, органы, отвечающие за формирование государственной идеологии (которая в развернутом завершенном виде в нашем государстве все еще отсутствует), должны больше внимания уделять соотнесению государственной политики, идеологии, провозглашаемых ценностей с архетипическими структурами народного сознания с целью психологической и аксиологической основы мероприятий государства, его законодательства.

Итак, продолжим структурный анализ личности в контексте ее взаимодействия с правовой системой и ее элементами. Интерес представляет определение человеческой субъективности. Так, А. Г. Мысливченко попытался рассмотреть ее с трех сторон – функциональной, генетической и структурной [567]. Эту разноплановость следует учитывать и при изучении эффективности воздействия права и норм законодательства на личность.

В функциональном плане субъективность А. Г. Мысливченко определил как внутренне организованную активность, проявляющуюся в процессе усвоения индивидом содержания, задаваемого как извне, так и его переживаниями, и стремящуюся преодолеть свою субъективность посредством самореализации. Находясь под воздействием внутренней потребности реализовать самого себя, человек действует, созидает, творит и тем самым преодолевает себя как некую замкнутую, самодовлеющую и самоценную субъективность. Рассматривая понятие субъективности в генетическом плане, он отмечает, что она есть порождение особого вида материи – социальной, своеобразие которой заключается в том, что она, в отличие от природной материи, не может существовать без сознания. Человек как субъект есть не вторичная репродукция общественного бытия, а такая его необходимость, без которой невозможно само общественное бытие [568].

В литературе отмечается, что в структурном плане субъективность включает в себя сознание, самосознание, чувственность, волю, но не сводится к ним. Она играет интегративную роль, мобилизуя все личностные способности и силы – интеллектуальные, эмоциональные, сознательные и бессознательные. Тем самым субъективность выступает как внутренне организованная активность, формирующая целостность и определенную направленность личности [569].

Итак, при исследовании эффективности права и норм законодательства следует иметь в виду, что личность выступает как сложное системное образование. Индивидуальная неповторимость в данном случае сочетается с наличием определенных типов личности, обусловленных национальными, классовыми, политическими, социокультурными и другими типичными чертами. Наряду с целостностью личность обладает и определенной структурой, ее психические элементы и свойства закономерно связаны между собой и образуют психологическую личностную структуру.

Как отмечается в литературе, правовое воздействие на личность носит информационный характер. Нормативные предписания, прежде чем включиться в регуляцию поведения, должны быть персонифицированы в соответствии с системой личностных субъективных факторов, опосредующих правовое воздействие. Персонификация внешних социальных факторов, регулирующих поведение человека, представляет собой сложный и противоречивый процесс взаимодействия информационного содержания социализирующих и регулирующих поведение личности факторов с различными типами социально-психологических процессов, свойств и отношений, образующих целостный личностный модус человека (потребности, интересы, мировоззрение, убеждения, оценочные критерии, стремления, качества, индивидуальный опыт) [570]. Процесс персонификации правовых предписаний, по мнению ряда отечественных авторов, заключается в переводе их внешнего, объективного значения во внутренний, личностный план, что предполагает их восприятие, осознание смысла и направленности, оценку и формирование субъективного отношения к ним [571].

Это отношение, как представляется, может выразиться в психологическом принятии соответствующей нормы законодательства, солидаризации с ней, осознании ее правильности, нужности, полезности либо в неприятии нормы, стремлении ее нарушить, обойти, проигнорировать. Тем самым закладывается основа психологической эффективности либо неэффективности данной нормы.

Конечно, психологические процессы личностного порядка, опосредующие правовое регулирование, нельзя сводить к персонификации правовых предписаний. Наряду с отражательной они имеют и регулятивную сторону, обеспечивающую перевод персонифицированной правовой информации в реальное поведение личности. Правовые предписания, «перекодированные» в системе субъективных свойств, отношений, процессов и механизмов личности, создают условия для ее функционирования на новой основе – саморегулирования [572]. Личность выступает как субъект регуляции своего поведения, обладая целым рядом необходимых для этого психологических образований и механизмов. Необходимо сразу же уточнить, что персонификация и саморегуляция – это неразрывно взаимосвязанные стороны единого личностного механизма, посредством которого происходит перевод правовых предписаний в поведение личности. Они могут сливаться в единое в тех случаях, когда происходит привычное соблюдение правовых предписаний, но могут вступать и в определенное противоречие между собой, подтверждением чего служат выводы социологических исследований о том, что знание и одобрение правовых норм не всегда обусловливают их соблюдение [573].

Думается, что борьба за повышение эффективности норм законодательства неотделима от работы с саморегуляционной системой личности. Развитие самоконтроля, психологическая работа с гражданами должны находиться в сфере постоянного внимания государства.

В настоящее время назрела необходимость фундаментально исследовать систему объекта воздействия права – личность – на правовом уровне ее существования в контексте обеспечения психологической эффективности норм законодательства. Изучение этих вопросов в аспекте «правового в личности» определяет необходимость сущностно-содержательной, структурной и ценностной характеристики правового уровня ее духовного и материального существования. А ведь традиции такого исследования уже есть. Достаточно вспомнить, например, учение Л. И. Петражицкого о нормативных фактах. Он писал: «Нормативные факты в области законодательного позитивного права, изречения законодателя играют роль не только фактов, создающих позитивные нормы (т. е. вызывающих в психике людей соответствующие правовые суждения и проекции), но и уничтожающих, искореняющих из народной психики те или иные нормы (т. е. соответствующие правовые переживания и проекции). Законодательное объявление об отмене рабства, крепостного права, тюрьмы за долги, пыток, телесных наказаний, смертной казни и проч. суть нормативные факты, законодательные акты грандиозной и величайшей важности – в качестве фактов, искореняющих из правовой политики множество прежде имевшихся правовых убеждений, мнений и соответствующих проекций – норм». Такие нормативные факты, которые не создают, а уничтожают «нормы» (устраняют из области правовой психики прежние правовые убеждения, мнения и соответствующие проекции норм), он называл нормоуничтожающими, или отрицательными, нормативными фактами, в отличие от действующих на правовую систему в противоположном направлении – нормосозидательных, или положительных, нормативных фактов [574]. При этом он указывал, что большинство нормосозидательных законов являются вместе с тем и нормоуничтожающими, потому что, создавая новое право, они тем самым устраняют прежнее право, нормировавшее те же области поведения [575]. Думается, что необходимо осмысление того опыта, который был накоплен в исследовании данной проблематики еще Л. И. Петражицким, И. А. Ильиным, С. Л. Франком и многими другими российскими мыслителями.