Олег Лекманов - «Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

“Познакомился я с ней на какой-то шумной и пьяной вечеринке в ателье одного известного русского художника. Много с тех пор прошло лет, но я и сейчас помню, как она – точно была центром праздника – полулежала на какой-то тахте, и когда хозяин ателье подвел меня к ней, чтобы представить, она протянула мне руку, вызывающе приближая ее к моим губам. <���…>

…находившийся рядом Маяковский, во всяком сборище стремившийся главенствовать, тут как-то съеживался и если и отходил от Лили, то только для того, чтобы принести ей бутерброд или наполнить ее рюмку” (32, с. 195–196).

Отметим, что Виктор Борисович Шкловский (1893–1984) приехал в Берлин не “только что”, как пишет в комментируемом фрагменте О.(то есть осенью 1922 г.), а еще в апреле этого года.

С. 66 Я иду с своей судьбой не в ногу / На французских тонких каблучках. – Маяковский неточно процитировал две строки из следующего стихотворения Оношкович-Яцыны:

(8, с. 33)

Как мы уже отмечали выше, это стихотворение Оношкович-Яцыны было опубликовано во второй книге “Альманаха Цеха поэтов”. Там его, очевидно, и прочитал Маяковский, перепутавший Оношкович-Яцыну с Одоевцевой, потому что их поэтические подборки были напечатаны встык, по алфавиту фамилий авторов. Цитируемую строку из “Баллады об извозчике” О. мы приводим на с. 625. Строки “Лошадь, вам больно?” в стихотворении Маяковского “Хорошее отношение к лошадям” (1918), которое подразумевается в комментируемом фрагменте, нет. Приведем здесь наиболее близкий по смыслу к этой строке фрагмент:

(233, т. 2, с. 11)

С. 66 Умерла она в 30-х годах… – А. Оношкович-Яцына умерла 18 октября 1935 г. в Ленинграде от тифа.

С. 67 …и членом Второго цеха… – Сравните в предисловии редколлегии к первому, берлинскому выпуску альманаха второго “Цеха поэтов” 1922 г.:

“Первый цех поэтов был основан в 1911 г. Н. Гумилевым и С. Городецким. В начале многочисленный и пестрый по составу, Цех ставил своей задачей лишь совместную работу поэтов разных направлений над усовершенствованием стиха.

Но уже в течение полугодовой работы Цеха ясно определилась в нем группа, вкусы и устремления которой явились естественной реакцией против Академии Стиха Н.В. Недоброво и Вячеслава Иванова. Слово «символизм» потеряло для этой группы свою магическую власть, послышались разговоры о «честности» в поэзии и о «линии сопротивления».

Так образовалось ядро цеха – акмеисты и примыкавшие к ним.

Отпадение от цеха таких поэтов, как Блок, не было случайностью. Теряя подлинного и значительного поэта, Цех одновременно утверждал своей поэтической и теоретической деятельностью искусство, построенное по новым законам и опирающееся на иное мироощущение.

Так определился акмеизм, и роль первого Цеха была исчерпана.

В конце 1920 г. в Петрограде некоторые поэты, в том числе и несколько членов первого Цеха, объединились под старым Цеховым знаменем.

В основу были положены принципы работы и строгой творческой дисциплины.

Основателями второго Цеха были Г. Адамович, Н. Гумилев, Георгий Иванов, М. Лозинский и Ник. Оцуп” (399, с. 7–8).

С. 67 Но у Гумилева вообще не было ни одного друга. – Сравните в стихотворении Гумилева “Память” о своем детстве: “Дерево да рыжая собака – / Вот кого он взял себе в друзья” (122, т. 2, с. 35).

С. 67 Был синдик Сергей Городецкий, деливший с Гумилевым власть в Первом цехе поэтов… – Синдиками Гумилева и Сергея Митрофановича Городецкого (1884–1967) называли в “Цехе поэтов” в подражание средневековой традиции, когда синдиком титуловался выборный глава гильдии, университета или цеха. 16 апреля 1914 г. после идеологической ссоры с Гумилевым Городецкий отправил ему резкое письмо, в котором обвинил Гумилева в “уклоне от акмеизма” (253, с. 70). В черновике ответного и тоже выдержанного в жестком тоне послания Гумилев тем не менее писал о “нашей дружбе” (а потом исправил на “наш союз”) и говорил о “той любви, которую я питал к тебе” (а потом переправил на “те отношенья, которые были у нас за эти три года”) (там же, с. 70, 71). В итоге Гумилев и Городецкий помирились, но прежней теплоты в отношениях уже не было.

С. 67 Он вообще, несмотря на свою “чопорность” и церемонность, удивительно легко переходил на “ты”. – Сравните в мемуарной заметке Г. Иванова “О Гумилеве”:

“Отношения между синдиками и членами «Цеха» были вроде отношений молодых офицеров с командиром полка. «В строю», т. е. во время заседания, дисциплина была строжайшая. <���…>

После заседания – весело ужинали. И опять, как в полковом собрании, командир Гумилев пил с «молодежью» «на ты», шутил, рассказывал анекдоты, был радушным и любезным хозяином, но «субординация» никогда не забывалась” (157, т. 3, с. 545–546).

С. 67 …даже с теми, которых он, как Ходасевича и Белого, очень высоко ставил. – В 1911 г. Гумилев писал о Владиславе Фелициановиче Ходасевиче (1886–1939) так: “Свободными и верными штрихами, сериозностью и затаенной печалью пленяют стихи Владислава Ходасевича, к тому же безупречные по форме” (122, т. 4, с. 271). В 1914 г. Гумилев опубликовал рецензию на вторую книгу стихов Ходасевича “Счастливый домик” (1914), в которой его стихи тоже были оценены высоко: “Когда с ним не соглашаешься и не сочувствуешь ему, то все-таки веришь и любуешься” (там же, с. 343). Рецензия Гумилева 1909 г. на книгу стихов Андрея Белого “Урна” (1909) завершается таким пассажем: “Читатель останется недоволен моей рецензией. Ему непременно захочется узнать, хвалю я или браню Андрея Белого. На этот вопрос я не отвечу. Еще не наступил час итогов” (там же, с. 206). По свидетельству Н. Оцупа, позднее Гумилев говорил об Андрее Белом: “Этому писателю дан гений. <���…> Но гений свой он умудрился погубить” (295, с. 238). Сравните также с инскриптом Гумилева Белому на книге “Чужое небо”: “Борису Николаевичу Бугаеву, любимейшему противнику. Н. Гумилев” (355, т. 1, с. 457).

С. 68 А я на Преображенской. – С 4 апреля 1919 г. по 1920 г. Гумилев в Петрограде жил по адресу: ул. Преображенская, д. 5, кв. 2. Ныне эта улица называется улицей Радищева. Расстояние от дома Гумилева до дома О. на ул. Бассейной измеряется 490 м. В письме В. Маркову от 1 февраля 1956 г. О. рассказывала: “Я жила на Бассейной, 60, на Преображенской, 5 – совсем близко – жил Гумилев, на той же Бассейной находился Дом литераторов, где мы ежедневно бывали; на Знаменской «Живое слово», где я училась” (427, с. 402). Дом литераторов открылся в Петрограде 1 декабря 1918 г. Располагался он по адресу: Бассейная, д. 11. Подробнее о Доме литераторов см.: 232, с. 125–134; 190, с. 77–95.