Олег Лекманов - «Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

Однако 5 октября (уже после вечера в честь Кузмина, а не перед ним, как у О.) состоялось собрание ПО ВСП, где Блок и временное правление Союза сложили с себя свои полномочия, вероятно, из-за тех обвинений в отсутствии кворума при избрании правления, о которых пишет в комментируемом фрагменте НБН О. Сравните с лаконичной констатацией в записной книжке Блока: “5 октября. Президиум и общее собрание Союза поэтов. Я ухожу от председательствования. «Президиум» тоже ушел” (54, с. 504).

12 октября прошло новое собрание ПО ВСП, на котором его временное правление, вероятно, вновь выставило свои кандидатуры, но было забаллотировано – позднее Блок в дневнике, характеризуя всю процедуру, употребит выразительный глагол “выперли” (55, т. 7, с. 371). Можно предположить, что на этом же заседании в знак протеста от поста председателя Союза отказался и Блок. Тем не менее новое правление и председатель ПО ВСП на заседании 12 октября, вопреки О., почти наверняка избраны не были, подтверждением чего может послужить свидетельство из записной книжки Блока: “12 октября. Заседание профессионального Союза писателей – выборы председателя, товарища, секретаря и казначея. <���…> Союз поэтов будет (! – О.Л. ) выбирать новое правление. А я – в театр” (54, с. 504). Только ситуацией неопределенности и можно объяснить визит на следующий день, 13 октября, большой группы поэтов к Блоку с просьбой не покидать пост председателя ПО ВСП (в случае, если бы Гумилев уже был избран на этот пост, такой визит не имел бы никакого смысла). Вновь процитируем фрагмент из записной книжки Блока: “13 октября. <���…> Утром пришло поэтов пятнадцать и заставило меня остаться председателем Союза” (там же).

Гумилев был избран вместо Блока председателем ПО ВСП лишь зимой 1921 г., о чем 25 мая этого года Блок вспомнил в дневнике: “В феврале меня выгнали из Союза поэтов и выбрали председателем Гумилева” (55, т. 7, с. 420).

Смотрите также в мемуарах В. Ходасевича:

“Однажды ночью пришел ко мне Мандельштам и сообщил, что «блоковское» правление Союза час тому назад свергнуто и заменено другим, в состав которого вошли исключительно члены «Цеха» <���…> Председателем избран Гумилев. Переворот совершился как-то странно – повестки были разосланы чуть ли не за час до собрания, и далеко не все их получили. Все это мне не понравилось, и я сказал, что напрасно меня выбрали, меня не спросив. Мандельштам стал меня уговаривать «не подымать истории», чтобы не обижать Гумилева. Из его слов я понял, что «перевыборы» были подстроены некоторыми членами «Цеха», которым надобно было завладеть печатью Союза, чтобы при помощи ее обделывать дела мешочнического и коммерческого свойства. Для этого они и прикрылись именем и положением Гумилева. Гумилева же, как ребенка, соблазнили титулом председателя. <���…>

Блок своим председательством в Союзе, разумеется, не дорожил. Но ему не понравились явно подстроенные выборы, и он был недоволен тем, что отныне литературное влияние Гумилева будет подкреплено нажимом со стороны союзного правления” (387, с. 131–132).

Вот тогда-то, вероятно, и состоялся визит вежливости нового председателя ПО ВСП и нового секретаря Союза Г. Иванова к Блоку. Н. Павлович вспоминает, что с ними к поэту пришел еще С. Нельдихен (297, с. 479).

В конце 1921 г. ПО ВСП “фактически прекратило свою деятельность и было упразднено центральным правлением” Союза (191, с. 85).

К тому же стало ясно, что Блок, хотя и согласился “возглавить” Союз поэтов, всю свою власть передаст “Надежде Павлович с присными”. — В журнальной публикации фрагментов НБН далее следовало: “…настроенными более чем пробольшевистски. Блок в то время уже начинал отходить не только от общественной жизни, но и просто от жизни. Он, хотя и не подчеркивая этого, давно тяготился честью, выпавшей на его долю и только из чувства долга – чрезвычайно сильно в нем развитого – заставлял себя – через силу – играть взятую на себя роль” (274, с. 136).

С. 140 …но нашел нужным “отдать визит”, посетив одну из пятниц, устраиваемых Союзом на Литейном. – Речь идет о вечере 21 октября 1920 г. в клубе ПО ВСП (Литейный, д. 24), который будет подробно описан в НБН далее (см. с. 264). Этот вечер выпал на четверг, а не на пятницу, и пришел на него Блок в статусе председателя Союза.

С. 141–142 Да, я еще ни разу не видела Кузмина. – Я никогда ни cтрочки не переделываю. – Авторы научной биографии Кузмина (64, с. 12) отмечают, что “противоречивые рассказы” о нем, приводимые О. в комментируемом фрагменте, в основном суммируют сведения из мемуаров Г. Иванова:

“Это комнаты Кузмина в квартире Вячеслава Иванова.

Первая – приемная, вторая – спальня. Кузмин встает часов в десять и работает в спальне у конторки <���…>.

Пишет Кузмин, по большей части, прямо набело. Испишет несколько страниц, погрызет кончик ручки и опять, не отрываясь, покрывает новые, почти без помарок.

Пока Кузмин работает – в «приемной» начинают собираться посетители.

Какие-то лощеные штатские, какие-то юнкера. Зеленые обшлага правоведов, красные – лицеистов. <���…>

…Вячеслав Иванов уже дважды посылал спрашивать, «не вернулся ли Михаил Алексеевич». Наконец, Кузмин входит.

Папироса в зубах, запах духов, щегольской костюм, рассеянно-легкомысленный вид. Что ему тут делать?

– Как хорошо, что вы пришли, дорогой друг, – говорит Вячеслав Иванов. – Мы поспорили тут на интересную филологическую тему. Профессору мои доводы кажутся неубедительными. Я рассчитываю на вашу эрудицию… <���…>

Теперь он под опекой писательницы Н., автора «Гнева Диониса», – живет у нее. Теперь она дает ему литературные советы. <���…>

…Он старообрядец с Волги…

…Он еврей…

…Он служил молодцом в мучном лабазе…

…Он воспитывался в Италии у иезуитов…

…У Кузмина удивительные глаза…

…Кузмин урод…

В этих пересудах много вздора, но в самом вздорном есть капля истины.

Шелковые жилеты и ямщицкие поддевки, старообрядчество и еврейская кровь, Италия и Волга – все это кусочки пестрой мозаики, составляющей биографию Михаила Алексеевича Кузмина.

И внешность почти уродливая и очаровательная. Маленький рост, смуглая кожа, распластанные завитками по лбу и лысине, нафиксатуаренные пряди редких волос – и огромные удивительные «византийские» глаза. Жизнь Кузмина сложилась странно. Литературой он стал заниматься годам к тридцати. До этого занимался музыкой, но недолго. <���…>

Кузмин готовился быть композитором – учился у Римского-Корсакова. Консерватории не кончил, но музыки не бросил.

Именно занятию музыкой Кузмин обязан своей быстрой литературной славой, может быть, и всей своей карьерой. <���…>