Олег Лекманов - «Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»
- Название:«Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент АСТ
- Год:2020
- Город:М.
- ISBN:978-5-17-132899-3
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Олег Лекманов - «Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы» краткое содержание
Олег Лекманов – филолог, профессор Высшей школы экономики, написавший книги об Осипе Мандельштаме, Сергее Есенине и Венедикте Ерофееве, – изучил известный текст, разложив его на множество составляющих. «Путеводитель по книге «На берегах Невы» – это диалог автора и исследователя.
«Мне всегда хотелось узнать, где у Одоевцевой правда, где беллетристика, где ошибки памяти или сознательные преувеличения» (Дмитрий Быков). В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
«Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы» - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Стихам Кузмина «учил» Брюсов.
– Вот вы все ищете слов для музыки, – уговаривал его Брюсов, – и не находите подходящих. А другие находят без труда – берут первое попавшееся, какого-нибудь Ратгауза, и довольны. Вы же не находите. Почему? Потому, что для вас слова не менее важны. Значит, вы должны сами их сочинять.
– Помилуйте, Валерий Яковлевич, как же сочинять? Я не умею. Мне рифм не подобрать.
И Брюсов учил тридцатилетнего начинающего «подбирать рифмы». Ученик оказался способным” (157, т. 3, с. 98—106).
В действительности же никто в роду Кузмина евреем не был (“Меня столько раз принимали за еврея, что мне это все равно”, – записал он в дневнике в 1905 г.; см.: 187, с. 38), “малым в мучном лабазе” Кузмин никогда не служил (64, с. 12) и в Париже канкан “с моделями” французского художника-постимпрессиониста Анри де Тулуз-Лотрека (Henri Marie Raymond comte de Toulouse-Lautrec Monfa; 1864–1901) не танцевал, хотя бы потому, что в Париже никогда не был (там же).
Старообрядцем Кузмин тоже не был. В консерваторию, в класс композиции Николая Андреевича Римского-Корсакова (1844–1908), он поступил в 1891 г. и проучился там три года. В Италии под руководством каноника Мори Кузмин изучал историю иезуитов в 1897 г. С Валерием Брюсовым он сблизился в 1906 г. На “башне” у Вячеслава Иванова Кузмин жил с июля 1909 г. по май 1912 г., а у писательницы Евдокии Аполлоновны Нагродской (1866–1930) – с июля 1913 г. по октябрь 1914 г. Роман Нагродской “Гнев Диониса” (1910) о любви талантливой художницы сразу к двум мужчинам пользовался читательским успехом, хотя большинством критиков был принят весьма прохладно.
…русский Брюммель… Подразумевается английский денди Джордж Брайан Браммелл (George Bryan Brummell; 1778–1840) – герой знаменитой книги Барбе д’Оревильи “О дендизме и Джордже Браммеле”, к первому русскому изданию которой, вышедшему в 1912 г., Кузмин написал предисловие.
О скорее доброжелательном, но и ироническом отношении Кузмина к О. свидетельствует запись из его дневника от 19 января 1921 г.: “Одоевцева читала полное собрание своих сочинений. Она мила” (184, с. 439). Ирония Кузмина заключалась в том, что к январю 1921 г. О. была автором еще очень небольшого количества стихотворений.
С. 142 …пока не получится “то, что не требует исправления”. — Сравните далее на с. 184, а также в книге О. “На берегах Сены”: “По известной формуле Теодора де Банвиля, «стихи – то, что совершенно и не требует исправления»” (287, с. 692). В своей программной статье “Анатомия стихотворения” (1921) Гумилев предлагает иной перевод этого афоризма: “Среди многочисленных формул, определяющих существо поэзии, выделяются две, предложенные поэтами же, задумывавшимися над тайнами своего ремесла. Формула Кольриджа гласит: «Поэзия есть лучшие слова в лучшем, порядке». И формула Теодора де Банвиля: « Поэзия есть то, что сотворено и, следовательно, не нуждается в переделке »” (122, т. 4, с. 185). Это определение французский поэт и критик Теодор де Банвиль (Théodore de Banville; 1823–1891) сформулировал в работе “Небольшой трактат о французской поэзии” (“Petit traité de poésie française”): “Поэма, таким образом, это то, что сделано и, следовательно, не нуждается в переделке” (“…un Poème <���…>, est donc ce qui est fait et qui par conséquent n’est plus à faire”) (429, p. 5).
С. 142 В особенности “Александрийские песни”… — Самый известный и общепризнанный поэтический (и вокально-музыкальный) цикл Кузмина (1905–1908).
С. 142 Я тихо от тебя иду… – “Коль славен наш Господь в Сионе”. С небольшой неточностью (у Кузмина: “На теплом, светлом небосклоне”; см.: 180, с. 32) цитируется стихотворение Кузмина 1912 г.
“Коль славен наш Господь в Сионе” — неофициальный гимн Российской империи (до 1830-х гг.), написанный Д. Бортнянским на слова М. Хераскова в 1794 г.
С. 142 Только потом, когда я стала женой Георгия Иванова… – …“чудесно, на авось”. — С небольшими неточностями цитируется следующее стихотворение Иванова:
В награду за мои грехи,
Позор и торжество,
Вдруг появляются стихи —
Вот так… Из ничего…
Нет, лучше брось за облака —
Там рифма заблестит,
Коснется тленного цветка
И в вечный превратит.
Все кое-как и как-нибудь,
Волшебно на авось :
Как розы падают на грудь…
– И ты мне розу брось!
(157, т. 1, с. 331)
С. 143 …“как идут на первое свидание с розами в расцветший сад”. – Автоцитата из стихотворения О. “Ночь в вагоне”:
У окна качается пальто,
Как повешенный.
Не о том. Совсем не то.
Вместо имени – местоимение.
Он. Оно. Растерянность, смятение
С болью-солью смешаны.
Дребезжанье, лязг и треск.
За окном рога оленьи,
Между рог оленьих крест
Светится торжественно-неярко,
Как ляпис-лазурная лампадка.
До чего вагонно гадко,
До чего вагонно жарко.
Не забыть – в Вероне пересадка.
На одной руке перчатка,
А другая где?
Потеряна.
Все вперед бессмысленно-расчислено,
По квадратикам размерено.
Прямо под откос —
К беде.
Не уснуть бы, не проспать,
Ведь в Вероне…
Треск колес
И вот опять
Крест мелькает на лесной опушке.
Надоедливый вопрос:
Есть ли у кукушки ушки,
Больно ль ей на каменной подушке
В перегаре папирос?
А вороне?
Надо помнить, что в Вероне
Пересадка. Затекли колени.
Лязг и звон.
Прыжок олений
Под ритмический уклон
В железнодорожный сон.
Если бы суметь спасти
И другого и себя,
Если бы суметь уйти,
Не волнуясь, не любя,
Без предчувствий, без воспоминаний,
Как идут на первое свиданье
В празднично расцветший сад.
Лунный луч завила повилика,
В лунатичности серебряного блика
Воскресает призрачно и дико
Прошлое на новый лад.
– Не оглядывайся, Эвридика,
На тобой пройденный ад.
Не оглядывайся. Не огляд…
Провались поглубже, Эвридика,
В белый беспредметный сон,
В звон, скользящий под уклон.
Ты проснешься впотьмах,
Ты проснешься в слезах,
Ты проснешься в тоске
С красной розой в руке,
На железнодорожном диване —
Ни надежд, ни воспоминаний,
Ни прощально-приветных огней.
Лай собак, бегущих за оленем,
Все заливчатее, все нежней,
Все волшебней в воздухе весеннем
Все прозрачнее, все розовей,
Словно трелями исходит соловей
Или фавн играет на свирели,
Нет, на флейте.
И летят часы, летят недели
Молньеносно, как с горы летели
Сани
В русский лунно-голубой сугроб…
…Это там. А это тут
На заумно-умном плане,
На воздушном океане.
Херувимы, лейте, лейте,
Исполняйте светлый труд,
Лейте ужас с райских облаков
В розами завитый гроб.
Лейте, проливайте мимо,
Лейте, лейте, херувимы,
Как на розы Хирошимы
Райский ужас между слов.
Интервал:
Закладка: