Олег Лекманов - «Жизнь прошла. А молодость длится…» Путеводитель по книге Ирины Одоевцевой «На берегах Невы»

– Нет, я хочу быть обезьяньим графом.

«А и в самом деле, – подумал я, – графов не полагается, но если заводить, то только одного, и таким может быть только Гумилев».

– Моя должность, Николай Степанович, как вам известно, маленькая, – сказал я полуртом, боясь ветра, – я, как «бывший канцелярист обезвелволпала», спрошу.

– Очень вам буду благодарен.

И, простившись, не пошел, а проследовал по рельсам” (327, с. 255–256). О взаимоотношениях Ремизова и Гумилева подробнее см.: 355, т. 1, с. 420–426.

С. 298 …с чисто московским гостеприимством приглашает Ремизов. – Писатель родился в Москве и прожил там первые девятнадцать лет своей жизни.

С. 298–299 Мне кажется, что в наш трехмерный мир вдруг на минуту ворвалось четвертое измерение. Но что в Ремизове такого четырехмерного, я ни тогда, ни сейчас сказать не могу. – По устному наблюдению Е.Р. Обатниной (которой приношу благодарность за консультации по поводу ремизовского фрагмента НБН), О. может отсылать здесь к повести Ремизова “По карнизам” (1928), для которой тема четвертого измерения является ключевой.

С. 299 Ремизов был живым подтверждением исконно русского “унижение паче гордости”. – Более распространен вариант “Уничижение паче гордости”, хотя встречается и форма “унижение” (например, у Лескова).

С. 299 …Ремизову удалось самому создать легенду о себе. – Это общее место мемуаров и исследований о писателе. Сравните, например, с названием одной из глав мемуаров о нем Н.В. Резниковой: “Образ Ремизова, им самим создаваемый” (324, с. 133)

С. 299 Меня Кикимора привела. – Кикимора – один из любимых фольклорных персонажей Ремизова. Смотрите, например, его стихотворение “Кикимора” (1903). Подробнее о кикиморе у Ремизова см., например: 332, с. 174–184.

С. 299 Гумилев посыпал солью, единственной тогда приправой к картошке, поленья в печке, чтобы они “трещали, как в сказках Андерсена”. – О любви Гумилева к сказкам Андерсена см. с. 577. С описания уютного треска дров в камине начинается сказка Андерсена “Ветер рассказывает о Вальдемаре До и его дочерях” (337, с. 349).

С. 300– Через всю комнату протянута веревка, как для сушки белья. “Они” – то есть Кикимора и прочая нечисть – все пристроены на ней. – Сравните в воспоминаниях В. Милашевского о посещении квартиры Ремизова в 1920 г.:

“Через всю небольшую комнату, почти всю занятую большим обеденным столом, под потолком были протянуты две веревки или бечевки. Они тянулись по диагонали комнаты и встречались где-то над серединой стола. Перекрёст их, конечно, был неправильным, косоватым и случайным.

Так тянут веревки для белья во дворе, не считаясь с архитектурной геометрией.

На «бечевах» висели или болтались разные корешки, сучочки забавной формы! Странные, вычурные, забавные, смешные и фантастические!..

Ремизов их называл «ЧЕРТЯГАМИ».

Он произносил это слово не только почтительно, но и с благоговейной уважительностью” (238, с. 156).

Также смотрите в воспоминаниях о Ремизове В. Смиренского: “Вдоль комнаты протянута нитка, на которой висят, покачиваясь, обезьянки, пауки и всякие чудища” (339, с. 166).

С. 300 А за письменным столом сидит Алексей Михайлович, подвязав длинный хвост. Без хвоста он и писать не садится. – Здесь отразилась вошедшая в предание драматическая история, случившаяся в Петербурге во время новогоднего маскарада 3 января 1911 г. в квартире Ф. Сологуба и А. Чеботаревской. К. Эрберг в воспоминаниях в числе прочих костюмированных гостей, присутствовавших на маскараде, изобразил “Ремизова, как-то ухитрившегося сквозь задний разрез пиджака помахивать обезьяньим хвостом” (263, с. 61). Несколько дней спустя обнаружилось, что хвост этот был тайно отрезан от обезьяньей шкуры (одолженной Чеботаревской только на время) А.Н. Толстым, который и вручил его Ремизову (происхождения хвоста не объясняя). Разыгрался скандал, инициированный Чеботаревской и Сологубом, имевший серьезные последствия для многих его участников (подробнее см.: там же, с. 61–77).

С. 300 Открыла мне Серафима Павловна. – С ней и пустой чай пить вкусно. – Сравните со словесным портретом С. Довгелло и описанием чаепития у Ремизовых в мемуарах В. Милашевского:

“Вскоре вышла в столовую и сама хозяйка дома – Серафима Павловна. Вот это уже настоящая «славянка» – дебелая, дородная, слегка уже расплывающаяся и улыбающаяся! Она выше ростом хозяина и он где-то «при ней» или около нее! Очевидно, внутренне очень стойкая и самостоятельная. <���…>

Скоро все сели за стол, и Серафима Павловна стала угощать нас чаем. Я уже не помню, был ли за столом самовар с чайником, накрытым петухом, – как тогда полагалось, – какой-нибудь невиданной красоты и оригинальности, или был один большой чайник? Память моя эту деталь не сохранила. Выдумывать ничего не хочу! <���…>

– Кушайте! Кушайте! – говорил Алексей Михайлович. – Чем богаты, тем и рады!.. Это ведь присыпано толченой печенью Черного Ворона!.. Попробуйте-ка достать!” (238, с. 156, 158, 159).

С. 300 Гумилев достает из кармана пиджака ярко разрисованный картонный квадратик. – Все мы безгранично уважали Ремизова. – Речь идет о придуманной Ремизовым в 1916 г. Обезьяньей Великой и Вольной Палате – полушуточном объединении, членами которого были Андрей Белый, Блок, Замятин, Сологуб, В. Розанов, Ахматова и многие другие выдающиеся деятели русской культуры. Решение о принятии в Обезвелволпал принималось Ремизовым, он же определял чин вступившего, рисовал и выдавал принятому индивидуальный для каждого знак (см. фотографии множества таких знаков: 263, с. 63, 89, 201, 237 и др.) и специальное свидетельство и / или грамоту. “«Обезвелволпал» был «обществом тайным» и знак выдавался «для ношения тайно», выдавался с большим разбором (!) и большой осторожностью (!!), а то еще, того гляди, узнают!” (13, т. 1, с. 220).

Сравните также воспроизведение реплики Ремизова в воспоминаниях В. Смиренского: “ – <���…> Обезьяний знак рисуется только мною, а подписывается царем Асыкой собственнохвостно.

Тут Ремизов достает лист плотной бумаги, на котором причудливо разрисован обезьяний знак. Вверху непонятная, видимо, собственнохвостная подпись. Ремизов подходит к столу и вписывает в свободное, нарочито незакрашенное место мое имя” (339, с. 167).

На сегодняшний день выявлено 345 участников Обезвелволпала (263, с. 332). Гумилев входит в этот список как “кандидат в графы В.О. и В.П.” и “граф обезьяний” (там же, с. 342), а вот сведений о принятии О. в Обезвелволпал (если не брать в расчет ее воспоминаний) пока не обнаружено. Почти все участники группы “Серапионовы братья”, на творчество которых Ремизов оказал большое влияние, были участниками Обезвелволпала. Интересно, что в одной из своих заметок 1922 г. Ремизов с подачи В. Познера причислил к “Серапионовым братьям” О. (там же, с. 211).