Владимир Елистратов - Неопавшие листья русского языка

В-третьих, «жизнь» — это время или период жизни («жизнь человека», «жизнь на даче»). Мы видим, что третье значение — словно бы «отрезок» первого и второго значений: «часть бытия», «отрезок существования», «этап жизненного процесса».

В-четвертых, «жизнь» — одна из форм этого самого времени или периода («семейная жизнь», «интеллектуальная жизнь», «концертная жизнь»).

Наконец, в-пятых, жизнь, можно сказать, «энергия проявления самой себя» («большая жизнь», «напряженная творческая жизнь»).

Видите, данное слово — своего рода смысловая матрешка: «существующее все» — органическая часть этого «всего» — форма «всего» — яркая, интенсивная проявленность «всего». Или так: это клубок смыслов, где все нити тесно переплетены. Жизнь — смысловой синтез, «всё во всём».

Совершенно закономерно, что этот корень («жить», «живу», «жизнь») имеет колоссальное количество производных слов и богатейшую фразеологию. От «наживить червячка» до «жизнь прожить — не поле перейти», от шутливо-ласкательного «жизненочек» (у А. Островского) до «жития святого», от просторечного грубого «живоглот» до «отдать жизнь за Родину».

Этот корень вездесущ. Он в том или ином своем проявлении присутствует во всех сферах нашей жизни: в фольклоре («живая вода»), литературе («жизнеописание»), искусстве («живопись»), экономике («животноводство»). Даже в школьной программе есть жизнь («ОБЖ»).

Может быть, это самое главное слово (и уж точно — одно из самых главных слов) в русском языке. Ведь оно — и весь мир, и то единственное, неповторимое, что есть у каждого из нас, та самая жизнь, которая, по словам одного из лучших героев советской литературы, «дается человеку один раз, и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы».

Оно, это слово, — живое, животрепещущее, жизненное, жизнеутверждающее, жизнерадостное, животворное… Оно — корень нашего жизнеощущения, жизнепонимания, жизнетворчества, жизнестроительства, источник нашей жизнеспособности и жизненной силы. И эта сила прежде всего — в нашем родном языке. Который, как совершенно точно и — одновременно — многомерно сформулировал К. И. Чуковский, «живой как жизнь».

Теперь вы понимаете, что язык действительно живой? И что «жизнь языка» — это и есть «язык жизни»?

Земля — одно из самых многозначных продуктивных слов русского языка.

Сейчас модно составлять всевозможные рейтинги. Так вот если бы существовал некий универсальный рейтинг слов, то земля заняла бы, вне всякого сомнения, одно из первых мест в русском языке.

Земля в смысловом плане очень интересное и глубокое слово. И есть прямая, пусть и кажущаяся на первый взгляд мистической связь между этой широтой-глубиной и планетарными масштабами России. Россия — самая большая страна в мире («широта»), обладающая неисчерпаемыми природными ресурсами-недрами («глубина»). Все это не просто так, не случайно.

Вся историческая логика России строится вокруг земли. Русь, русские, россияне — это не только и не столько этническое наименование (то есть название народа, нации). Это те, кто живет на русской (российской) земле.

Пушкин пишет: «Стальной щетиною сверкая, не встанет русская земля?» В каком значении здесь употребляется словосочетание русская земля ? В значении «русские», те, кто живет на русской земле.

Подобная «одушевленная метонимия» встречается во всех языках мира. Француз скажет Франция в значении «французы». Немец скажет Германия в значении «немцы». Но русские почему-то очень часто говорили на протяжении всей истории, особенно в годы бедствий, войн, не просто Россия, а именно русская земля. Если уж «плач», то не о погибели Руси, а о погибели земли русской.

Земля в русском языке — это планета как космический объект; планета как место обитания и жизни человека; верхний слой земной коры; грунт, почва, то, по чему мы ходим; реальная действительность (в отличие от идеального мира); суша («не вода и не небо»); страна-государство; территория с сельскохозяйственными угодьями; территория, находящаяся в чьей-либо собственности… Есть и масса других устаревших или специальных значений, например, наименования красок или фон, по которому сделан рисунок. Наконец — это старое название буквы алфавита — З, символизирующей также цифру 7, которая, в свою очередь, очень «непростая», символическая цифра (семь чудес света, семь дней недели и т. д. и т. п.). Но это — кстати.

Русский язык, как мы видим, настойчиво сохраняет «единое» слово земля как «носителя» множества значений, у каждого из которых есть синонимы: планета, почва, «твердь», мир, свет, территория, участок, край, страна и др.

Вы наверняка изучаете английский язык. Откройте русско-английский словарь и попробуйте найти перевод русского слова земля. Одного точного перевода вы не найдете. Переводов будет много: earth, ground, land, soil, globe, planet, territory.

Та же история будет с однокоренными словами.

Русский, к примеру, говорит: земляк. И все. Это — и русский, и из моего поселка, и из моей области, и из моего города, и из моей страны, в зависимости от ситуации. И даже вне зависимости от ситуации. Земляк может быть просто дружеским обращением к любому говорящему по-русски человеку.

А вот англоязычный человек обязательно разделит земляка по стране, по городу или по деревне. По-английски это будут совсем разные слова. И совсем разные земляки.

Обычно такое качество русского языка называют синтетизмом, в отличие от аналитизма языка английского. И не только английского. Попробуйте проделать тот же эксперимент, например, с французским. И вы убедитесь: аналитизма там все равно больше, чем в русском.

Синтетизм в данном случае — это как бы связывание воедино, соединение, «собирание» разных элементов смысла в одном слове.

Такой синтетизм русского языка — прямая аналогия своеобразного и неповторимого синтетизма русской истории.

Что последовательно делали сначала московские князья, а затем цари, императоры, генеральные секретари ЦК КПСС и — надеемся — будут делать и впредь президенты? Какую политику они упорно вели? Они собирали русскую землю. Сохраняя своеобразие разных земель и населяющих их народов, но вместе с тем объединяя их в единую и огромную русскую землю, которая постоянно прирастала все новыми и новыми, опять же, землями.

В этом смысле слово земля с ее «федерально-смысловым» разнообразием, огромным словообразовательным гнездом и разветвленной фразеологией есть словно бы языковая модель России, ее «лингвистический макет».