Владимир Елистратов - Неопавшие листья русского языка

Актуальными же остаются следующие семантические лучи: «человек — Бог», «человек — человечество», «человек — народ». И во всех этих лучах «человек» выступает как индивидуальное проявление соответствующих сил: Бога, Человечества, Народа. В дальнейшем возможна и необходима более подробная проработка этих трех лучей тезауруса с привлечением огромного свода словообразовательных моделей, терминологии («Богочеловек»), окказионализмов («человекоугодие») и т. п.

«Честь» — это и то, чем обладает человек (достойные уважения моральные качества, принципы, целомудрие, незапятнанная репутация, доброе имя), и то, как к нему, соответственно, относятся окружающие (почет, уважение). Это то сокровенное «внутреннее», которое необходимо сохранять для правильного отражения во «внешнем».

В сущности — что такое честь — объяснить невозможно. В этом смысле честь — некий онтологический аналог совести, благородства и т. п., того, что греки определяли то как «арэтэ», то как «калокагатия», китайцы — как «жэнь» и «вэнь» и т. д.

Синонимические словари «раскладывают» слово «честь» на — как минимум — три синонима: «репутация», «почет» и «невинность». Социально и гендерно «честь» тоже «разобщена»: «девичья честь», «честь офицера», «дворянская честь» и проч.

Но по сути честь — это «универсальное неуловимое», «дао души», тот инвариант духа, который может реализоваться во множестве вариантов. Честь — это, если выражаться культурологически, врожденная эмическая доминанта, эманирующий эйдос, иначе говоря, личностный стержень.

Бесчестность — это обезличивание, в конечном счете — бездуховность, бездушие и бесчеловечность.

Этимологически слово «честь» — один из самых синкретичных индоевропейских концептов. В различных языках он дает очень симптоматичные рефлексы. «Честь» в своих различных культурно-языковых исполнениях сопряжена с такими понятиями, как «понимать», «мыслить», «познавать», «соблюдать», «замечать», «намереваться», «чувствовать» и др. «Честь» — это как бы «все во всем», синкретическая пуповина взаимодействия индивида с миром, микрокосма с макрокосмом.

В современном русском языке «родственниками» «чести» являются, к примеру, такие слова, как «чтить», «читать», «считать» (+ «число», «чет», «чета») и, разумеется, «честный». Этот факт может многое прояснить.

Современное расхожее представление о том, что честному человеку трудно жить и что вообще «честь» — некий атавизм, мешающий «делать карьеру» и т. п., натыкается при лингвокультурологическом анализе этого корня на ряд препятствий.

Выясняется, что «честь» — не абстрактное нечто, не моральная условность, которую легко устранить. Нет, в современном прагматичном «офисном» мире «честно прочитать» (бизнес-план), «честно сосчитать» (прибыль), «честно чтить» (коллег, сотрудников), «быть честным в чете» (в браке, в дружбе) — обязательные элементы «экзистанса», без которых невозможна никакая «бездушная карьера».

«Честь» — словно бы некая пантеистическая субстанция мира — разлита во всем, в каждой мелочи жизни. И странным образом в высшей степени актуально звучат такие, казалось бы, безнадежно устаревшие идиомы с этим словом: «честно выполнить», «была бы честь предложена», «честь по чести», «много чести» и т. д. Все эти «репутационные маркеры» оказываются архисовременными. На Западе, кстати, понимание этого уже давно пришло (данный феномен называется «репутационным», или «мягким», правом).

Концепт «честь», будучи древнейшим синкретическим культурным концептом, парадоксальным образом «приспособился» к современному миру, «мимикрировал» под постпостиндустриальную прагматику и успешно работает «на позитив».

В современном русском языке чистый, находящийся в состоянии чистоты — значит отделенный от всего того, что мешает субъекту или объекту (вещи, человеку, идее и т. д.) быть идеальным, безупречным, безукоризненным. Чистый — значит негрязный (чистые руки), лишенный нравственных изъянов (чистая душа), свободный, открытый, незанятый (чистое поле), нетяжелый, необременительный (чистая работа), лишенный беспорядка, парадный, прибранный (чистая часть избы), неразбавленный, без примесей ( чистое золото ).

Французский скульптор Огюст Роден объяснял, что такое работа скульптора, следующим образом: берешь мрамор и отсекаешь все лишнее. Этот творческий принцип можно вполне назвать «принципом чистоты».

Корень чист есть практически во всех индоевропейских языках. Звучит он, конечно, по-разному, но так называемая база у всех разных чист одна. Первоначально она несла в себе идею отделения, резания, отсекания, разъединения.

Если мы вспомним, как Бог создавал мир в Библии, то мы поймем: Бог как раз чистил мир (в исконном смысле этого корня), разделяя свет и тьму, море и сушу и т. д.

Древнейшее значение «резать», «разделять», «делить» со временем трансформировалось в «отрезать лишнее», «отделять ненужное». Оттенки смысла могли быть самые разные. Например, у древних индусов (у них наше чист звучало примерно как чид ) этот корень значит «просверленный», «продырявленный», у исландцев (хит) — сделанный из среза кожи (о мешке), у литовцев — жидкий, то есть «не обремененный» густотой, у русских (где-то с XI века) — без зарослей (о лесе), свободный от обязательств и т. д. и т. п.

А в дальнейшем во всех языках сформировалась идея чистоты как святости, избранности, непорочности.

Современный человек одержим идеей физического и энергетического очищения (от кишечника до «ауры»). Здесь есть и рациональное соображение (все хотят быть здоровыми), но есть и явный мистический «атавизм». Любой культ, любая религия в мире рассматривала и рассматривает духовное очищение как основу святости. А духовное очищение невозможно без физического. К примеру, составная часть поста — диета.

Обряды очищения — основные обряды на земле. Чем больше чистоты, тем больше добра. Чем больше нечистоты — тем больше зла. Понятно, что одно из распространенных наименований черта, сатаны, дьявола — нечистый. И вообще — все, что относится к злу, тьме, — нечистая сила, нечисть.

Все чистое (= светлое, доброе) идет в рай, а нечистое (= темное, злое) — в ад. Католическая религия говорит, что существует еще и чистилище, где «недостаточно чистым» (или «небезнадежно нечистым») дается шанс очиститься.

Чистота, как мы видим, — очень высокое и «чистое» слово. Оно вносит в мир определенность, ясность, дает людям идеальные ориентиры. Это «слово-образец», «слово-идеал». Мы с вами понимаем, что чистая правда — это, в общем-то, утопия. Не бывает абсолютно чистых людей, чистых душ и чистых побуждений, полной и безоговорочной чистосердечности. Но к этому нужно стремиться. Чистота, говоря высоким слогом, — путеводная звезда человечества.