Владимир Елистратов - Нейминг: искусство называть [учебное пособие]

Воронеж: «Кристалл», «Найт-Флайт»;

Екатеринбург: «13 черное», «Белый соболь», «Бинго-Кристина», «Золотой телец», «Империал», «Карамболь», «Катариненбург», «Наутилус»;

Ижевск: «Ижевск», «Лучано», «Призма», «Центральное», «Шарк клуб»;

Краснодар: «Золотая корона», «Фантом», «Карамболь», «Космос», «Манело», «Марьяж», «Мегаполис», «Три туза», «Фламинго», «Эсмеральда»;

Красноярск: «Discovery», «Golden Game», «Клеопатра», «Аврора», «Бумеранг», «Ессей», «Монте-Кристо»;

Мурманск: «Джокер», «Огни Мурманска», «Пять углов», «69»;

Нижний Новгород: «Алекс», «Антей», «Бездна», «Даймонд», «Джордан», «Игорный дом», «Космос», «Кристалл», «Лотос», «Мечта», «Панорама», «Пиковая дама», «Прага», «Рим», «Рокко», «Русский лев», «Савой», «Сальери», «Сатурн», «Соккер», «Сплит», «Спутник»;

Новосибирск: «Дискавери», «Империя», «Эсмеральда»;

Пермь: «Mega Star», «Еn Grand», «Paradise», «Клеопатра»;

Ростов-на-Дону: «Голливуд», «Дончанка», «Золотая Леди», «Золотой Джек», «Калифорния», «Лас-Вегас», «Парадис»;

Рязань: «Галион», «Карамболь», «Русская тройка», «Русь», «Фортуна», «Шанда Ла»;

Сочи: «Regency Palace», «Игра сервис», «Лазурная», «Фараон», «Цезарь-Палас»;

Тверь: «Зебра», «Кит», «Оазис», «Сплит»;

Тольятти: «Lucky», «MDC», «Амбассодор», «Даллас», «Дельтаплан», «Жигули», «Пещера Аладдина», «Пирамида», «Ройал», «Северное сияние»;

Томск: «Вавилон», «Ва-банк», «Графт», «Grand», «Вегас», «Империя», «Гран-при»;

Череповец: «Европа», «Голден Геймз»;

Южно-Сахалинск: «Little Tokio», «Бристоль», «Дантес», «Кардинал», «Континенталь», «Корона», «Кристалл», «Метель», «Миллениум», «Фламинго», «Холидей Палас»;

Ярославль: «Астория», «Балли», «Зал игр».

Из ста двадцати семи лишь восемь неймов топонимически и этнографически являются русскими; три («Метель», «Северное сияние» и «Белый соболь») могут быть при желании включены в «русскую тему»; около шестидесяти неймов — полностью иностранные (имена, культуронимы, топонимы и т. д.); остальные — неймы культурологически, условно говоря, нейтральные («Кристалл», «Фламинго», «Космос» и т. д.) и, скажем прямо, невыразительные, банальные.

Таким образом, все три семантические зоны «российская» («идентичная»), «иностранная» («мультикультурная») и «нейтральная» (с точки зрения этнокультурного наполнения неймов) освоены российским неймингом пока слабо.

Мультикультурная зона нейминга, пожалуй, более разнообразна, чем внутрироссийская. Здесь в первую очередь сказывается исконная российская тяга ко всему иностранному. Многие культурологи отмечают эту черту как одну из главных составляющих российской ментальности. Максим Горький вообще окрестил русских тараканьим народом, т. е. вечно разбегающимся, стремящимся сменить свою национальную идентичность. Может быть, Горький здесь слегка перестарался в своем образном нейминге, но рациональное зерно в таком утверждении есть. И именно нейминг — самое яркое подтверждение того, что русское культурно-языковое сознание очень центробежно. В отличие, например, от финской, литовской или греческой «центростремительности». Центробежность нейминга — далеко не только современная русская черта. И в XVIII, и в XIX вв. было все то же самое.

Наверное, эту черту надо принять как данность, родовое пятно, константу ментальности. С ней надо жить.

Как и любая черта, наша мультикультурная центробежность имеет и свои отрицательные, и свои положительные стороны. Можно относиться к ней по-горьковски, как к «тараканьей», а можно, как Достоевский, назвать ее «всеотзывчивостьк».

Так или иначе, «инонейминг» всегда играл колоссальную роль в России.

Русский язык традиционно заимствует из самых разных языков мира. Исторически сложилось так, что Русь была центром, сердцем Евразии, через нее шел путь из варяг в греки и из хазар в немцы. Великий шелковый путь тоже был рядом. С древнейших времен кроме восточнославянских слов в русский шли заимствования из западнославянских и южнославянских языков. Это полонизмы (из польского), богемизмы (из чешского), болгаризмы, сербизмы и др. Русичи соседствовали с финно-угорскими, или угро-финскими, народами (нынешние мордва, коми, венгры-мадьяры, эстонцы, финны и др.) и с тюрками (сейчас турки, казахи, татары, башкиры, узбеки и др.). В русский язык шли латинизмы, грецизмы и скандинавизмы. Позже стало значительным влияние германизмов из языков среднеевропейских германцев (немцев, голландцев), затем романских языков — это галлицизмы (из французского), итальянизмы, испанизмы, португализмы. BXIX–XX вв. начинают доминировать англицизмы и американизмы. С востока шли японизмы, кореизмы и китаизмы, с юга — иранизмы (из персидского, фарси), арабизмы, позднее из индийских языков (карму с нирваной сейчас знают все). В современном нейминге все это есть. Есть и много другого. Несколько примеров из современного российского нейминга: полонизм «Варшава», галлицизм «Версаль», богемизм «Козел», итальянизм «Равиолло», испанизм «Пикадор», латинизм «Модус», грецизм «Зевс», португализм «Мадейра», мадьяризм «Балатон», американизм «Чайна Таун», финнизм «Тиккурилла», японизм «Самурай», тюркизм «Шаурма», кореизм «Кимчи», скандинавизм «Викинг», китаизм «Фэн-шуй», германизм «Барон Мюнхгаузен», суахилизм «Акуна матата», санскритизм «Сансара», латиноамериканизм «Че Гевара», иранизм «Низами», кельтизм «Бард», арабизм «Аладдин». Очень милый нейминг-вавилон…

Как-то в России негласно априори считается, что иностранное слово или словосочетание благозвучнее русского. Вопрос о благозвучности — неблагозвучности — вопрос «скользский» (отчасти мы затрагивали его в разделе, посвященном фонетике нейминга). Благозвучность как эстетическая категория может быть включена в одну из главных оппозиций науки эстетики: «прекрасное — безобразное». Разумеется, «со стороны» прекрасного, как один из его аудиокомпонентов.

«Прекрасное» (и вместе с ним «благозвучное») — понятие относительное и синхронически, и диахронически. В разные эпохи были различные представления о прекрасном, и в наше время разные народы живут в совершенно различных эстетических измерениях. Россия — страна многонациональная и многокультурная. Поэтому единых, универсальных критериев «прекрасности» и благозвучности выработать нельзя. Ухо тюркоязычного человека устроено иначе, чем ухо носителя финно-угорского языка, славянин слышит не так, как кавказец и т. д., да и словосочетание «русское ухо» — более чем размытое и абстрактное. Крылатое высказывание «Копни русского — найдешь татарина» можно расширить до «Копни русского — найдешь 160 народов».

Проводились и проводятся сотни социальных опросов и экспериментов-опросов, где исследователи (лингвисты, психолингвисты, журналисты) пытаются выяснить, какие языки звучат для русскоязычных информантов «красиво», а какие — «некрасиво».