Киэда М. - Грамматика японского языка

Tsukue wa ki nite tsukuru (п.я.) 'Столы делают из дерева'.

Sakana o tsuri ni iku 'Идти удить рыбу'.

Watakushi wa mizu ga nomitai 'Мне хочется выпить воды'.

Указанные предложения не следует относить к исключениям, а нужно стремиться к установлению таких грамматических правил, которые в состоянии разумно объяснить и их [5]. Мы считаем, что нужно стремиться устанавливать как можно меньше законов, но являющихся естественными, и, наоборот, находить такие естественные законы, которые охватывали бы и кажущиеся неестественными явления языка. Однако поскольку язык, будучи основан на социальных договорных обычаях, складывался стихийно, постольку, само собой разумеется, и выведенные из языка законы не могут быть применены универсально, независимо от времени и места, подобно законам природы, выведенным учеными-натуралистами. Например, грамматическое значение и грамматическая форма, о которых шла речь выше, как правило, должны совпадать, однако они совпадают не всегда.

Mukashi otoko arikeri (п.я.) 'Был в древности мужчина'.

Miwataseba hana mo momiji mo nakarikeri (п.я.) 'Куда ни взглянешь, нет ни цветов, ни кленовых листьев!'

В этих предложениях keri одинаково по форме. Однако в первом случае keri выражает прошедшее время (правда, по этому вопросу имеются и другие мнения), во втором - keri передает восклицание, не имея отношения ко времени. Точно так же можно считать, что в предложениях:

Kino ame furinu (п.я.) 'Вчера был дождь';

Myonichi ame furinubeshi (п.я.) 'Завтра не будет дождя'

nu одинаково по форме в обоих случаях, но грамматическое значение его различно.

Если взять две пары слов ari 'быть, иметься' и nashi 'нет, не имеется', tomu 'быть богатым' и mazushi 'беден', то оба первых слова относятся к сфере бытия, а оба вторых - к сфере состояния; одни имеют положительный смысл, а другие - отрицательный. Однако с точки зрения принадлежности к частям речи ari и tomu являются глаголами, а nashi и mazushi -предикативными прилагательными. Парадигмы словоизменения слов ari и tomu целиком умещаются в одном столбце алфавита " gojūon " [6], в то время как парадигмы словоизменения слов nashi и mazushi охватывают два столбца алфавита, почему они и относятся к различным частям речи [7]. Таким образом, если бы мы попытались установить твердое и неизменное правило, гласящее, что такое-то значение выражается такой-то формой и такая-то форма выражает такое-то значение, то это оказалось бы не всегда возможным, и мы обнаружили бы много исключений. Это - неизбежное явление, связанной с самим характером грамматики. Тем не менее грамматист-исследователь должен всегда стремиться к тому, чтобы закон носил как можно более широкий, общий характер. Вместе с тем необходимо обратить внимание и на то, что грамматическая система имеет разное построение в зависимости от индивидуальных особенностей человека, систематизирующего явления языка и выводящего грамматические законы. Факты и явления языка есть в строгом смысле явление общественное и произвольно менять их или искажать недопустимо, однако в способе выведения законов и систематизирования выведенных законов вполне допустимо занимать свободную позицию в зависимости от взглядов данного исследователя. Вот почему существующие в настоящее время в Японии грамматики, являясь плодом трудов разных грамматистов, не обязательно совпадают по своему построению. Однако, с другой стороны, если мы рассмотрим эти грамматики внимательнее, мы сможем убедиться, что в основе различных по построению и системе грамматик японского языка лежат общие принципы. Мы сможем убедиться и в том, что эта зависящая от индивидуальности исследователя разница в построения грамматик проистекает из различного применения общих принципов. При сравнении отдельных грамматических систем необходимо иметь точное представление о их соотношении в смысле того, что в них есть общего и различного. В этом я готов согласиться с Yuzawa Kokichiro , который отмечает, что "грамматика ( bunpō ), естественно, следует за языком и потому она является общей для всего общества, где распространен данный яаык; изложение же ее в определенном порядке и системе мы называем "письменным сводом грамматики" ( bunten ). Своды грамматики разных авторов не обязательно совпадают" <9> (впрочем, я несколько иначе понимаю значение слов bunpō и bunten ).

Вообще говоря, язык непрерывно изменяется во времени и пространстве, непрерывно движется и развивается. Однако изменение и сдвиги происходят не резко, а постепенно, и мы осознаем их только тогда, когда они достигают определенной ступени. Это в равной степени относится как к области фонетики, так и к области лексики и грамматики, которые и составляют три фактора языка. Стремясь вывести определенный закон для явлений находящегося в движении языка, мы неизбежно столкнемся с двумя обстоятельствами.

Во-первых, законы языка, как правило, вынуждены несколько отставать от живых фактов языка. Объясняется это тем, что законы статичны, язык же динамичен и, более того, в процессе своего развития язык включает и такие явления, которые существуют в нем крайне непродолжительное время. Но объектом грамматики служат факты живых явлений языка, поэтому она не может игнорировать даже самые незначительные изменения. Задача грамматики заключается в том, чтобы непрерывно сообразоваться с явлениями языка. Однако, стремясь к выведению определенных законов из текучих фактов языка, грамматика при необходимости изменить закон в соответствии с явлениями непрерывного изменения языка (в том случае, когда новые явления изменения языка носят частичный или временный характер) не должна немедленно класть эти факты в основу выведения нового закона. Например, такой глагол, как kojiku 'нищенствовать', встречающийся в предложениях:

Nakagoro Ōmi no kuni ni kotsujiki aruku ōkina arikeri (Hosshinshu) 'Недавно в провинция Оми жил-был старик, который бродил нищенствуя';

(перечень памятников, из которых заимствованы примеры, с их датировкой, см. в приложении во II томе. - Прим. ред.)

Yaburegasa kubi ni kakete wa kojikutomo ame no shita nite minowa tanomaji (Saigyokuwa) 'Хотя он нищенствовал, подвесив себе на шею свою соломенную шляпу, но он нигде не просил (себе) крова'

, в дальнейшем больше не употреблялся, поэтому отсюда нельзя вывести грамматический закон о спряжении существительного по типу глагола [8]. Таким образом, когда в соответствии с явлениями изменения языка возникает окончательная возможность установления закона, само изменение к этому времени уходит еще дальше вперед. Поэтому, если в языковое исследование внести элементы практического характера и стать на точку зрения так называемой прикладной грамматики, мы столкнемся, с необходимостью координировать законы и находящиеся в процессе непрерывного изменения языковые факты. Существующая в настоящее время в Японии грамматика письменного языка систематизирует преимущественно языковые законы периода Хэйан (см. таблицу названий периодов в конце книги. - Прим. ред.). Поэтому если применить указанную грамматику в таком виде, как она есть, к современному языку, то расстояние, которое прошли языковые изменения, в результате протекшего времени встанет перед нами в виде своего рода препятствия. С точка зрения прикладной грамматики, если не избавиться от этого препятствия, то нельзя без затруднений пользоваться языком. В соответствии с такой необходимостью и появился на свет "Перечень допускаемых отступлении от грамматических норм", опубликованный в 158 номере Известий Министерства просвещения 2 декабря 1906 г. (см. "Приложение" к первому тому. - Прим. ред.). Причина появления этого перечня изложены в объяснительной записке к нему. Грамматические факты, устанавливаемые "перечнем допускаемых отступлений", - это факты, относящиеся к явлениям языка, которые, несмотря на то, что они не допускаются, как правило, все же реально существуют. Необходимо иметь в виду, что все рассуждения о том, признавать ли их или не признавать и какие именно из всех явлений эволюции следует признать, ведутся с точки зрения прикладной грамматики, в которую привнесены элементы человеческой воли, и лежат вне сферы научной грамматики <10>.