Эмили Ван Баскирк - Проза Лидии Гинзбург

Спустя несколько лет (по-видимому, несколько лет, но записная книжка не датирована) Гинзбург, работая над очерком об С., урезала свою типологию до четырех типов: «люди активные (воля к воздействию), эмоциональные, чувственные, интеллектуальные» (ОР РНБ. Ф. 1377).

Эдуард Шпрангер выделяет следующие «основные идеальные типы индивидуальности»: теоретический, экономический, эстетический, социальный, политический и религиозный; в его перечне они именуются «теоретический подход» и т. п. ( Spranger Е. Types of Men: The Psychology and Ethics of Personality / Authorized trans. by P. J. W. Pigors. Halle: Max Niemeyer Verlag, 1928). В своем очерке о «С.» Гинзбург также ссылается на теорию Гиппократа о четырех гуморах как на исток этой традиции типологии.

Определение, которое Мартин Малиа дает интеллигенции, опирается, как и определение Гинзбург, на «примат идеологического» (см.: Malia М. Р. 2).

Гинзбург так характеризует людей интеллектуального типа: эстеты, дилетанты, индивидуалисты и, говоря ее словами, люди с «половыми дефектами» (см. гл. 3).

Гинзбург ссылается на примеры Белинского и Толстого. О Белинском она пишет: «Мало кто был всю жизнь так человечески неизменен как Белинский; но произведенное интеллигентами превращение деятельности Белинского в единый либеральный поток (с поправками на ошибки периода примирения с действительностью) – великая ошибка, от которой Белинский стал вообще непонятен». Говоря о Толстом, она утверждает, что молодой Толстой – «скептик и развратник» – имел то же самое психологическое устройство, что и аскет-проповедник Толстой во времена, когда ему перевалило за семьдесят, но их деятельность протекала в принципиально разных исторических контекстах. Таким образом, взгляд Гинзбург на Толстого не совпадает с преобладающей интерпретацией духовного кризиса Толстого и его духовного преображения (неопубликованное эссе «Метод рассмотрения человека»).

Гинзбург 2002 . С. 82. Оригинал записи: ОР РНБ. Ф. 1377. ЗК V (июнь 1929 года – январь 1931 года). С. 112–113.

Там же. С. 83.

См.: Livers К. Constructing the Stalinist Body: Fictional Representations of Corporeality in the Stalinist 1930s. New York: Lexington Books, 2004. Р. 91–152. Рассматривая эту тему, Ливерс ссылается, в том числе, на рассуждения Катерины Кларк о противопоставлении природы и культуры в «The Soviet Novel» и на рассуждения Йохена Хеллбека о советской субъективности: Revolution on My Mind: Writing a Diary under Stalin. Cambridge, MA: Harvard University Press, 2009.

Как отмечает американский переводчик Дэвид Макдафф, слово «надрыв» происходит от французского слова dechirement , означающего «ломаться, рваться и испытывать нагрузку под невыносимой тяжестью умственных, эмоциональных и духовных страданий». Примечание Макдаффа процитировано в: Levontina I., Zalizniak А. Human Emotions Viewed through the Russian Language // Emotions in Crosslinguistic Perspective / Еd. J. Harkins and A. Wierzbicka. Berlin: Mouton de Gruyter, 2001. Р. 304.

Достоевский Ф. М. Братья Карамазовы // Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Т. 14–15. Л.: Наука, 1976.

Бэлнеп Р. Л. Структура «Братьев Карамазовых» / Пер. В. С. Баевский, Л. Л. Горелик, Л. В. Павлова, М. Л. Рогацкина, И. В. Романова. СПб.: Академический проект, 1997. С. 59. Бэлнеп пишет: в то время как «шут выставляет себя на посмешище для того, чтобы и другие выглядели так же», надрыв «заставляет человека причинять боль себе для того, чтобы сделать больно другим или – более извращенный вариант – сделать больно другим для того, чтобы причинить боль себе» (Там же. С. 46).

Лингвисты Ирина Левонтина и Анна Зализняк (они вслед за Анной Вержбицкой применяют когнитивный подход к языку, стараясь описывать эмоции через язык) пишут, что у слова «надрыв» есть два противоположных значения – «безудержный всплеск эмоций или выражение вымученных и неискренних эмоций». Во втором случае надрыв «граничит с фальшью или гротеском» ( Levontina I., Zalizniak А. Human Emotions Viewed through the Russian Language. Р. 303–304).

Гинзбург 2002 . С. 493.

Гинзбург 2002 . С. 388. Гинзбург приравнивает к «надрыву» эстетику символистов (особенно в пассаже о Блоке и Белом), в то время как эстетика акмеизма противоположна, ее цель – профильтровать и высушить эмоции. В определенном отношении Гинзбург близка по стилистике к Ахматовой и Мандельштаму. См. также: Левонтина И. Достоевский надрыв // Ключевые идеи русской языковой картины мира / Ред. А. А. Зализняк, И. Б. Левонтина и А. Д. Шмелев. М.: Языки славянской культуры, 2005. С. 257.

О значении личных имен в промежуточной прозе, которое порождает то, что Доррит Кон называет «отличительным признаком художественной литературы», см.: Гинзбург Л. О литературном герое. Л.: Сов. писатель, 1979. С. 11–12. Ниже я ссылаюсь на эту книгу как на Гинзбург 1979 .

См. главу 3.

Как известно русскому читателю, русское слово «быт» обозначает повседневную рутину, сферу домашней жизни и стагнацию в противоположность «бытию»; «быт» стал мишенью критики как для символистов, так и для революционеров. См.: Boym S. Common Places: Mythologies of Everyday Life in Russia. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1994. P. 29–40. См. также: «Творческому порыву в преображенное будущее противопоставлена тенденция к стабилизации неизменного настоящего, его обрастание косным хламом, замирание жизни в тесные окостенелые шаблоны. Имя этой стихии – быт» ( Якобсон Р. О поколении, растратившем своих поэтов // Якобсон Р., Святополк-Мирский Д. Смерть Владимира Маяковского. The Hague; Paris: Mouton, 1975. Р. 12.

К черновику 1936 года Гинзбург намного позднее – вероятно, в 80‐е годы, судя по почерку, – добавила примечание, где скорректировала свое ошибочное мнение, что карьера К. обречена на неудачу: «Это оказалось неверным (т. е. такая была полоса. Потом и работала и достигла)» (ОР РНБ. Ф. 1377. Записная книжка 1936 года с очерком о «К.»).

Левонтина и Зализняк пишут о родстве существительного «надрыв» с глаголом «надрываться», означающим «делать что-то с большими усилиями». Но эти усилия человек прилагает не в контексте работы – скорее они выражаются в «крике, плаче и особенно в кашле» ( Levontina I., Zalizniak А. Human Emotions Viewed through the Russian Language. Р. 303).

ОР РНБ. Ф. 1377. Записная книжка 1936 года с очерком о «К.».

Там же.

ОР РНБ. Ф. 1377. Гинзбург, синяя тетрадь приблизительно 1943–1944 годов («„Светоч“ – 12 листов, 10 копеек»), в которой содержится очерк о «Г. Б.». На данный момент находится в папке, которая пока не каталогизирована и ошибочно озаглавлена «Записки блокадного человека. Эссе. Черновой автограф. 452 л.»; там же находятся другие неопубликованные очерки о персонажах блокадного периода.