Людмила Егорова - История филологии

Выстроив свою классификацию, Успенский подчёркивает, что идео- логический уровень (система мировосприятия, оценки) менее всего досту- пен формализации. «Субъект (персонаж) становится объектом оценки с более общей точки зрения». На материале романа «Герой нашего времени» он даёт систему оценок каждого персонажа другими героями. Главный ге- рой может выступать как предмет оценки (Онегин, Базаров) или её носи- тель (Чацкий, Алеша Карамазов). Носителем оценки может быть лицо, находящееся на периферии действия (греческий хор; замечу, что этот при- ём порой представлен и в современном искусстве).

Успенский поясняет, что те, кто отказывал Бахтину в правильности трактовки полифонизма Достоевского, апеллировали к иным точкам зре- ния, нежели у самого Достоевского: последний говорил о различных идео- логических точках зрения героев, а его противники имели в виду единство фразеологических характеристик персонажей. Важно также обращать вни- мание на несобственно-прямую речь в авторском повествовании, указыва- ющую на использование автором точки зрения действующего лица. В ав- торской речи происходит определённая смена позиции, то есть переход от одной точки зрения к другой, выражающийся в различных способах ис- пользования чужого слова в авторском тексте. Интересны наблюдения над разными наименованиями персонажей, порой сталкиваемых в одной фразе (Безухов — Пьер, Дмитрий — Дмитрий Федорович, Митя — Митенька). Это показатель того, что автор меняет свою позицию, свою точку зрения, ис- пользуя точку зрения то одного, то другого действующего лица. Специ- альный параграф посвящён наименованиям Наполеона в «Войне и мире» Толстого: доказывается, что автор в своём отношении к Наполеону как бы следует за обществом, которое он описывает.

Более подробно остановившись на несобственно-прямой речи, Успен- ский трактует её как объединение различных точек зрения в одном пред- ложении, как сложном, так и даже состоящем из одного слова. Может про- исходить сочетание точек зрения говорящего и слушающего, т. е. двух сфер речи. В одном слове может передаваться ощущение другого человека (знаменитое тилисну, которое произносит убийца-каторжник в «Записках из мёртвого дома» Достоевского). В таком же аспекте точек зрения автор рассматривает влияние чужого слова на авторское и авторского на чужое, анализирует внутреннюю речь (внутренний монолог), раскрывает «внут- реннюю» и внешнюю позицию автора в плане фразеологии (ссылка на Б. Томашевского о различии форм использования французской речи у Пушкина и Толстого).

Ещё более интересно своеобразие точек зрения раскрывается в плане пространственно-временной характеристики. Мы всегда догадываемся о месте, определяемом в пространственных или временных координатах, ме- сте, из которого ведётся повествование. В книге рассмотрены случаи сов-падения пространственных позиций повествователя и персонажа. Повест- вователь может в этом случае либо перевоплотиться в персонажа (в том числе принимая его фразеологию), либо следовать за ним, и тогда автор- ское описание не субъективно, а надличностно. Но совпадение простран- ственной позиции автора с позицией персонажа наблюдается не всегда. Иногда точка зрения повествователя последовательно скользит от одного персонажа к другому, от одной детали к другой — и уже самому читателю предоставляется возможность смонтировать эти отдельные описания в од- ну общую картину. Движение авторской точки зрения в этом случае анало- гично движению объектива камеры в киноповествовании, совершающей последовательный обзор какой-то сцены (описание сражения в «Тарасе Бульбе», где авторская точка зрения как трофей переходит от побежденно- го к победителю).

В других случаях движение авторской точки зрения никак не обу- словлено перемещением действующего лица, то есть авторская точка зре- ния совершенно независима и самостоятельна в своем движении (обед в доме Ростовых). Последовательный обзор происходящего как бы имитиру- ет движение взгляда человека, осматривающего эту картину. Это движе- ние, однако, не принадлежит никому из действующих лиц, но только са- мому автору, который как бы незримо присутствует на месте действия. Но последовательный обзор может и не объединяться единым (реально обо- зримым) пространством.

«Точки зрения» в плане психологии определяются их субъективно- стью (данными чьего-либо восприятия) или объективностью (оперирова- нием фактами). И тот и другой вариант Успенский находит на одной и той же странице «Идиота» в сцене покушения Рогожина на жизнь князя. Те случаи, когда авторская точка зрения опирается на то или иное индивиду- альное сознание (восприятие), автор называет психологической точкой зрения; самый же план, на котором проявляется соответствующее различе- ние точек зрения, он условно называет планом психологии.

Успенский подробно раскрывает способы описания поведения героев в связи с планом психологии. Он пишет: «Бывает, что психология персо- нажей сливается с психологическим объяснением рассказчика, интерпре- тирующего их позиции. Соответственно, можно считать, что в подобных случаях имеет место совмещение двух психологических точек зрения — точки зрения персонажа и точки зрения рассказчика, интерпретирующего ощущение этого персонажа путём подстановки собственных ощущений в данной ситуации».

Итак, в одних случаях может преобладать внешняя по отношению к описываемому лицу точка зрения, в других — внутренняя, когда описание изнутри трансформируется в описание извне. В этом случае помогают вводные слова типа: «он, казалось, подумал», «он как будто хотел». Успенский называет их «словами-операторами», «словами остранения», которые оправдывают применение глаголов внутреннего состояния по от- ношению к лицу, описанному с какой-то посторонней точки зрения, «син-хронному наблюдателю» и приводит примеры из «Войны и мира» (описа- ние детей, вбежавших в гостиную в день именин графини). Успенский подчёркивает, что слова-операторы «употребляются не потому, что автор не уверен в действительных ощущениях персонажей, — но именно с тем, чтобы указать на точку зрения, с которой ведётся описание. <���…> Подоб- ное указание на «чужую» точку зрения не менее характерно, чем, напри- мер, индивидуальное слово в авторском контексте, позволяющее фиксиро- вать использование той или иной точки зрения в плане фразеологии. Оба приёма имеют, в общем, одинаковую функцию, но принадлежат разным планам».

Выстраивая типологию композиционного использования различных точек зрения в плане психологии, Б.А. Успенский выделяет несколько ва- риаций.

1) Объективное описание, когда нет смены авторской позиции в ходе повествования, абсолютно отсутствуют глаголы, выражающие внутреннее состояние героя. Такое построение повествования характерно для эпоса, где наличествует внешняя немотивированность поступков и «внутренний мир действующих лиц от нас скрыт».