Рене Претр - Там, где бьется сердце. Записки детского кардиохирурга

— Но, но… Рене, это же ты! Смотри!

И она протянула мне свой телефон, на экране которого я действительно прочел, белыми буквами на красном фоне: «Schweizer des Jahres 2009 Chirurg René Prêtre» [43] Швейцарец года-2009 — хирург Рене Претр. . Доминик, тоже покопавшись в телефоне, показала мне ту же страницу, как будто хотела убедить, что это не шутка. И в ту же секунду, словно получив разряд от общего провода, мы повскакивали с мест, и нашей радости не было предела. Новые объятия, хлопки по плечам и возгласы.

Еще одна бутылка шампанского, которое по-прежнему вовсе не шампанское, пышные речи, смех, песни победы.

В тот вечер было можно все.

Маркус нашел сборник экзаменационных вопросов с вариантами ответов. Он подошел к нам с книжкой в руке и, передразнивая одного из наших экзаменаторов, сквозь смех принялся нам их зачитывать — сейчас-то эти вопросы не имели никакого значения, зато тяжким грузом легли на нас летом. Подвывая от хохота, мы в едином порыве кинулись на него, прямо как мультяшный Джо Далтон на Эверелла, чтобы его «задушить». Бутылки попадали, карты рассыпались по полу, стулья полетели в разные стороны, стол рухнул. Страницы были разорваны на куски и летали по комнате. Мы даже попытались скормить Маркусу один листок. Мы выли, вопили, хохотали, боролись. И в этой возне Франк-Ален обнаружил пакет муки (откуда он его взял и что он тут делал?) и стал горстями бросать ее нам в лицо. Паскаль и Оливье выбрались из схватки и принесли с кухни новые боеприпасы. Как конфетти на карнавале, все пошло в ход: соль, перец, сахар, кукурузный крахмал, чечевица и опять мука. Никто ничего не видел, все задыхались, кашляли, выплевывая из забитых легких муку такого тонкого помола, что она проникла внутрь до самых альвеол. Я бросился к окну, чтобы впустить в комнату чистый воздух — иначе невозможно дышать. Открывая его, я с ужасом обнаружил, что полицейская машина с визгом шин решительно затормозила прямо на тротуаре перед домом. Из нее появились двое полицейских и устремились ко входу. Идти им до четвертого этажа. Я обернулся и заорал, как жертва кораблекрушения:

— Парни, а ну заткнулись, чтоб вас! Легавые по нашу душу!

Я позвонил в Бонкур. Трубку снова взял отец и торжественно объявил:

— Вся деревня здесь! Люди видят свет у нас в окнах и приходят с шампанским.

— С настоящим?

— Конечно, а ты как думаешь?

— У нас тут какое-то мерзкое пойло, но сойдет.

— В любом случае браво! Мы не знаем, когда все это закончится, если вообще закончится до утра, но у нас большой праздник. Все тобой гордятся и очень рады, шлют тебе поздравления.

В моем голосе звучала такая паника, что немедленно воцарилась тишина. Все обескураженно переглянулись, и тут раздался звонок. Не знаю, зачем — я и так знал, что там увижу — но я все же посмотрел в глазок, словно хотел убедиться, что за дверью именно полиция. Искаженные «рыбьим глазом», двое полицейских выглядели забавно. Как обычно бывает, один высокий, другой пониже. На какой-то миг возникло впечатление, что передо мной комики Лорел и Харди, только вот лица у них были куда менее добродушные. Я открыл дверь. Облако муки и других ингредиентов, висевшее в воздухе, выплыло в коридор, прямо на полицейских, подавшихся назад. Они сердито воскликнули:

— Это что еще здесь за цирк?

Я прочистил горло, взял слегка торжественный тон и с умным видом объяснил, что мы отмечаем сдачу экзаменов по медицине.

— Шесть лет тяжкого труда! — уточнил я.

— И это в первый раз! — счел я нужным добавить.

Они взглянули за мою спину. На их лицах читался шок от вида моей квартиры. Пока они несколько секунд стояли, окаменев от изумления, я предпринял в том же духе последнюю попытку их задобрить:

— Знаете, мы всю ночь вели себя спокойно и только сейчас немного разошлись.

Тогда «маленький», на которого я не обратил внимания, откашлялся и произнес:

— Увы, месье, я уже побывал здесь на первом вызове.

Переговоры стали жестче, так как стражи порядка грозились доставить нас в полицейский участок. В конце концов они поняли, что мы для них незавидная добыча, и вынесли решение:

— Освободить помещение! И чтобы ни одного из вас здесь днем не было. Понятно?

Нам было понятно.

И мы послушно вышли.

Утро бросало на город свои первые лучи. Мы нашли бистро, которое уже открылось и позволило нам немного протрезветь с помощью черного кофе.

Это признание было невероятным.

Еще два года назад я абсолютно не был известен широкой публике. Я работал серьезно и без огласки, точно так же, как с самого начала карьеры. Мое появление в СМИ началось с публикации длинного интервью в одной из местных газет с большим тиражом. Эффект был удивительным, и просьбы сделать репортаж посыпались со всех сторон. Вместе со Стеллой, которая координировала мое расписание, мы постарались действовать без ущерба для наших целей и приоритетов и были избирательны во встречах с прессой. И каково было мое удивление, когда два года спустя я узнал, что номинирован на «SwissAward».

В то декабрьское утро я ехал в Москву, чтобы провести серию операций перед российскими хирургами. Стелла, которая разбирала мою почту, почувствовала важность этой информации. Она еще успела дозвониться мне в зал посадки в аэропорту и передать, чтобы я связался с организаторами мероприятия. Помню, что в тот момент не поверил их заявлению. Тогда я решился задать вопрос:

— Могу я узнать, как вы сделали этот выбор.

— Выдающихся личностей года отбирает академия. Мы уже некоторое время наблюдаем за вами и считаем, что вы делаете замечательное дело. И ваш характер также сыграл свою роль.

— Спасибо за добрые слова. А… когда состоится эта церемония?

— Это будет вторая суббота года, 9 января.

Даже не заглядывая в записную книжку, я знал, что эта дата у меня уже занята.

— Эх, незадача, я не смогу быть у вас в этот вечер.

Мой собеседник на другом конце провода напрягся. И недовольно сказал:

— Ну уж нет, месье Претр, вы должны там быть! На этом вечере будет много людей, а главное, передача пойдет в прямом эфире по всей стране. Она собирает самую большую зрительскую аудиторию. Вам нужно приехать.

Мне пришлось умерить его пыл.

— Послушайте, в эти выходные я буду не отдыхать с друзьями на курорте, а работать со своей бригадой в Африке. Мы едем оперировать детей с больным сердцем, а не развлекаться.

По молчанию собеседника я понял, что он взвешивает эту информацию, и добавил:

— Я охотно приеду к вам в студию для записи и объясню причину моего отсутствия. Уверен, что публика все поймет.

На этом мы закончили разговор. По возвращении из России я нашел письмо, в котором мне предлагалось выступить прямо из Африки перед их корреспонденткой в Йоханнесбурге. Та, в свою очередь, проявила интерес к нашей поездке и поинтересовалась, может ли она приехать к нам в Мапуту. Для меня такая ситуация была идеальной, ведь я не терял ни минуты рабочего времени на это интервью, потому что мне не нужно было никуда ехать.